«Отдай, отдай!» — кричат, и снова в глубину

Идёт чудовище, и ходит, вся в струну

Натянута, леса... Дрожь вчуже пробирает!..

А тут мой поплавок мгновенно исчезает.

Тащу — леса в воде описывает круг,

Уже зияет пасть зубастая - и вдруг

Взвилась леса, свистя над головою...

Обгрызла!.. Господи!.. Но, зная норов щук,

Другую удочку за тою же травою

Тихонько завожу и жду, едва дыша...

Клюёт... Напрягся я и, со всего размаха,

Исполненный надежд, волнуяся от страха,

Выкидываю вверх — чуть видного ерша...

О, тварь негодная!.. От злости чуть не плачу,

Кляну себя, людей и мир за неудачу.

И как на угольях, закинув вновь, сижу,

И только комары, облипшие мне щёки,

Обуздывают гнев на промах мой жестокий.

Чтобы вздохнуть, кругом я взоры обвожу.

Как ярки горы там при солнце заходящем!

Как здесь, вблизи меня, с своим шатром скользящим,

Краснеют тёмных сосн сторукие стволы

И отражаются внизу в заливе чёрном,

Где белый пар уже бежит к подножьям горным.

С той стороны село. Среди сребристой мглы

Окошки светятся, как огненные точки;

Купанье там идёт: чуть слышен визг живой,

Чуть-чуть белеются по берегу сорочки,

Меж тем как слышится из глубины лесной

Кукушка поздняя да дятел молодой...

Картины бедные полунощного края!

Где б я ни умирал, вас вспомню, умирая:

От сердца пылкого всё злое прочь гоня,

Не вы ль, миря с людьми, учили жить меня!

Но вот уж смерклося. Свежеет. Вкруг ни звука.

На небе и водах погас пурпурный блеск.

Чу... Тянут якоря! Раздался вёсел плеск...

Нет, видно, не возьмёт теперь ни лещ, ни щука!

Вот если бы чем свет забраться в тростники,

Когда лишь по заре заметишь поплавки,

И то почти к воде припавши... Тут охота!..

Что ж медлить? Завтра же... Меж тем все челноки,

Толкаясь, пристают у низенького плота,

И громкий переклик несётся на водах

О всех событьях дня, о порванных лесах,

И брань и похвальба, исполненные страсти,

На плечи разгрузясь, мы взваливаем снасти,

И плещет ходкий плот, качаясь под ногой.

Идём. Под мокрою одеждой уж прохладно;

Зато как дышится у лодок над водой,

Где пахнет рыбою и свежестью отрадной,

Меж тем как из лесу чуть слышным ветерком,

Смолой напитанным, потянет вдруг теплом!..

О, милые мои! Ужель вам не понятно,

Вам странно, отчего в тот вечер благодатный

С любовию в душе в ваш круг вбегаю я

И, весело садясь за ужин деревенской,

С улыбкой слушаю нападки на меня —

Невинную грозу запальчивости женской?

Бывало, с милою свиданье улучив

И уж обдумавши к свиданью повод новый,

Такой же приходил я к вам... Но что вы? Что вы?

Что значит этот клик и смеха дружный взрыв?

Нет, полно! Вижу я, не сговорить мне с вами!

Истома сладкая ко сну меня зовёт.

Прощайте! добрый сон!.. уже двенадцать бьёт...

Иду я спать... И вот опять перед глазами

Всё катится вода огнистыми струями

И ходят поплавки. На миг лишь задремал —

И кажется, клюёт!.. Тут полно, сон пропал;

Пылает голова, и сердце бьётся с болью.

Чуть показался свет, на цыпочках, как вор,

Я крадусь из дому и лезу чрез забор,

Взяв хлеба про запас с кристальной крупной солью,

Но на небе серо, и мелкий дождь идёт,

И к стуже в воздухе заметен поворот;

Чуть видны берегов ближайшие извивы;

Не шелохнётся лес, ни птица не вспорхнёт,

Но чувствую уже, что будет лов счастливый.