Гнев ее тотчас улетучился, и, приблизившись к нему, она обняла его и крепко-крепко к нему прижалась.

– Ладно, – воскликнула она, – женись на деньгах! Возьми в жены самую богатую в мире женщину, но Бога ради, только не Летицию! Она – дрянь! Она причинит тебе зло, причинит зло всем вам!

Николас отстранил ее от себя, чтобы поглядеть ей в глаза, потом сказал:

– Летиция Калпин – самое большее, на что я могу рассчитывать. Я же младший сын в семье, самый обычный рыцарь, и у меня ничего нет, все принадлежит Киту! И мне повезло, что брат столь щедр и позволяет мне жить за его счет. Те земли, что принесет в нашу семью Летиция, будут во благо всем нам. Как же я могу отплатить черной неблагодарностью брату, который дал мне столь много?

– Летиция – вовсе не самое большее, на что ты можешь рассчитывать! – возразила Дуглесс. – Ты нравишься женщинам и можешь найти другую. Если тебе суждено жениться на деньгах, мы поищем другую невесту, богатую, но не столь амбициозную, как Летиция!

Снисходительно улыбаясь, Николас ответил:

– Но спать с женщиной – вовсе не то же самое, что вступать с ней в брак! И тут ты должна мне верить: Летиция для меня – хорошая партия. И не чадо хмурить брови! Я буду в полной безопасности, разве ты сама этого не понимаешь?! Ведь Летиция была опасна, пока я ничего не знал о ее планах, но теперь знаю все и вполне смогу постоять и за себя, и за свою семью!

– Ты что, всякий раз, садясь на лошадь, станешь проверять, не подрезал ли кто подпруги, да? А как насчет подсыпанного в пищу яда? А как быть, скажем, с проволокой, натянутой поперек лестницы?! А если она наймет подонков, которые забьют тебя до смерти?! А как насчет того, что тебя утопят? Или сожгут?!

Все с той же снисходительной усмешкой Николас ответил тоном, каким обычно говорят с детьми:

– Я рад, что тебя это так волнует! Вот ты и поможешь мне следить за тем, чтобы ничего не случилось!

– Кто?! Я?! – воскликнула она, отпрянув от него, – Я, да?!

– Ну да, ты! – ответил он. – Ты останешься со мной. – И, бросив на нее свой особый взгляд из-под ресниц, добавил:

– Станешь прислуживать моей жене.

Дуглесс понадобилось некоторое время, чтобы отреагировать на это его предложение.

– Ага, значит, прислуживать твоей жене?! – с деланным спокойствием спросила она. – То есть ты хочешь сказать, что я буду помогать ей одеваться, проверять, не слишком ли горяча вода в лохани для ее купания, и делать другие подобные же вещи, да?!

Однако ее интонация не могла обмануть его. – Ну, Дуглесс же, – воскликнул он, – любимая моя, дорогая, единственная! Это будет не так уж плохо: мы сможем большую часть времени быть вместе!

– И что, это самое «время вместе» будем проводить с письменного разрешения твоей жены? Так, да?!

– Послушай, Дуглесс! – взмолился он.

– И ты еще можешь спрашивать, согласна ли я на это, после того, что ты наговорил по поводу моей жизни с Робертом?! Да, по крайней мере, живя с Робертом, я была для него единственной женщиной! А ты… ты просишь меня прислуживать этой… этой убийце! А что, по-твоему, я стала бы делать по ночам, пока ты будешь заделывать ей твоего наследника, а?!

Выражение лица у Николаса стало напряженным, и он ответил:

– Но ты не вправе требовать от меня соблюдения целибата! Ты же сама говоришь, что не можешь спать со мною, потому что боишься, что тебя вернут в будущее!

– А, ну, конечно! Понимаю: значит, только я могу соблюдать целибат, и это – замечательно! А тебе, господин жеребчик Махо, нужно, видите ли, еженощно спать с новыми и новыми женщинами! А что, интересно, ты станешь делать в те ночи, когда Летиция скажет тебе «нет!», а?! За горничными будешь гоняться и зазывать их в беседку, что ли?!

– Ну, в таком тоне тебе непозволительно со мной разговаривать! – воскликнул Николас, и глаза его потемнели от гнева.