«Намного опередил свое время!» – утверждалось по поводу различных вещей в разных книгах.

Дуглесс откинулась на спинку кресла. Значит, нет больше никаких упоминаний об Арабелле Настольной! И никакой высосанной из пальца и вычитанной из чьего-то дневника истории о том, каким бабником был некогда Николас! И ни слова о предательстве! И ничего о заговоре, в котором участвовали его супруга и его друг! Самое же главное – никакой казни!

Она покинула библиотеку, когда ее уже собирались закрывать, и поехала назад, в Эшбертон. Ее номер в гостинице все еще оставался за нею, и в шкафу висели ее тряпки.

Оказавшись в номере, она обнаружила, что испытывает некоторые трудности с привыканием ко всему современному, в особенности к ванной. Моясь под душем, она почувствовала, что ей неприятна горячая вода и секущие тело иголочки струй. Подав в душ одну холодную воду и привернув кран так, чтобы из него лилась лишь слабая струйка, Дуглесс почувствовала себя более привычно.

Работающий в туалете слив показался ей попросту какой-то ненужной растратой воды, и она не переставала в удивлении глядеться в большое зеркало на стене.

Съев ужин, который ей доставили в номер, Дуглесс надела тонюсенькую ночную рубашку и почувствовала себя прямо-таки падшей женщиной! А улегшись в постель, ощутила одиночество из-за того, что рядом с нею не посапывает во сне Гонория.

К собственному удивлению, заснула она мгновенно и, если и видела какие-то сны, то вспомнить их уже не могла.

Утром она привела в некоторое замешательство прислугу гостиницы, когда на завтрак заказала для себя жареную говядину и пиво, но англичане, должно быть, с большей терпимостью и пониманием, чем другие люди, относятся ко всяким экстравагантным чудакам!

До Торнвика она добралась ровно в десять утра, как раз когда открывали ворота для экскурсантов. Купив входной билет, Дуглесс двинулась по положенному маршруту. Экскурсовод пространно повествовала о семействе Стэффорд – о тех из них, кто сейчас владел замком, и в особенности о блистательном Николасе Стэффорде.

– Он так никогда и не женился, – сообщила экскурсовод, нервно подергивая веком, – но у него был сын по имени Джеймс. Когда старший брат Николаса умер, не оставив потомства, его собственность унаследовал Николас, а после его кончины земли Стэффордов отошли Джеймсу.

Дуглесс улыбнулась, вспоминая славного малыша, с которым играла.

Экскурсовод между тем продолжала:

– Джеймс заключил чрезвычайно выгодный брак и утроил наследственное состояние семейства. Именно благодаря Джеймсу семейство Стэффордов получило по-настоящему значительные средства!

И этот мальчик мог бы умереть, если бы она, Дуглесс, не вмешалась тогда!

Гид, продолжая свой рассказ о следующих поколениях семейства Стэффорд, предложила экскурсантам перейти в другой зал, но Дуглесс потихоньку ускользнула из группы. Когда она была в Торнвике во время прежнего своего посещения, половина замка лежала в руинах, и Николас показал ей консоль с профилем Кита – наверху, примерно на той высоте, где должен был находиться третий этаж здания. К сожалению, однако, помещения третьего этажа были закрыты для публики.

Приоткрыв дверь с надписью «Вход воспрещен», Дуглесс оказалась в небольшой гостиной с мебелью, обтянутой типично английским ситцем. Ощущая себя в какой-то степени шпионкой, но одновременно твердо зная, что это необходимо, Дуглесс прокралась к дверям и тихонько выглянула. В холле никого не было, и она на цыпочках перебежала через него, с благодарностью думая, что по коврам украдкой пробираться по дому куда проще, чем по полам, прикрытым шуршащими соломенными циновками.

Найдя лестницу, она поднялась на третий этаж. Дважды ей пришлось прятаться, услышав чьи-то шаги, но ее никто не заметил. В доме Николаса было так много слуг, что никому из тайно проникших во внутренние покои не удалось бы добраться незамеченным до третьего этажа, но те времена давным-давно прошли!

Оказавшись на третьем этаже, Дуглесс не сразу сориентировалась и старалась припомнить, где же все-таки должна находиться эта самая консоль.