Как угадать, куда зверь направится, прежде чем он сам примет решение. Однажды я заставил раненого оленя свернуть к укрытию, в котором прятался сам, и он подошел так близко, что я смог схватить его и повалить на землю. Я научился всему этому быстро и только благодаря Бертольду Храброму. Его убийцам придется иметь дело со мной, а я не стар и не болен.

Еще была Дизира. Я никогда не любил ее. Я всегда любил только королеву Дизири и никого больше. Если ты не поймешь этого, ты совершенно не поймешь всего, что я собираюсь рассказать тебе, – поскольку любовь к ней всегда оставалась главным для меня. С течением времени в моей жизни изменилось почти все. Я завел новых друзей и потерял старых. Сэр Гарваон научил меня владеть мечом, а Гарсег объяснил, как стать сильнее и проворнее, чем возможно представить, – порой сохранять спокойствие, а порой проявлять такую безумную ярость, что смелые мужчины при виде меня пускаются наутек. Но одно оставалось неизменным. Я любил Дизири, одну только Дизири, – и в любую минуту был готов отдать за нее жизнь.

Я хочу поговорить еще об одной вещи. Я знал, что по сути я всего лишь ребенок. Тауг-младший всегда считал меня взрослым мужчиной, даже когда я сказал ему, что это не так. Его отец тоже считал меня мужчиной (и Ульфа тоже) – моложе себя, но мужчиной; и я был гораздо выше и сильнее его. Я знал, что это не так, что просто Дизири изменила мою внешность, а на самом деле я всего лишь подросток. Много раз мне хотелось расплакаться. Один раз именно тогда, когда я шел к логову разбойников, на каждом шагу настороженно посматривая, не прячется ли кто за камнями или на деревьях, подобно эльфам. В другой раз я действительно заплакал, о чем расскажу буквально через минуту. Когда ты еще ребенок и находишься в такого рода трудном положении, ты не должен даже думать о своем возрасте, поскольку стоит тебе подумать о нем – пиши пропало.

Поэтому я не думал. Я просто продолжал медленно, шаг за шагом, приближаться к большой пещере, говоря себе: что ж, если они убьют меня, значит, убьют – вот и все дела.

Но главным для меня по-прежнему оставалась Дизири. Я всегда думал о ней – и во время моего путешествия в Йотунленд, и во время Битвы на реке, и в ходе всех прочих событий. Я любил Дизири и тосковал по ней так, что сердце рвалось на части.

Если ты не понимаешь моих чувств к Дизири, не имеет значения, что еще ты поймешь, поскольку в результате ты все равно не поймешь ровным счетом ничего. Сейчас между мной и ней стояли разбойники, а любую преграду, стоящую между нами, надо смести с пути и втоптать в грязь – так я считал всегда и так всегда делал.

Глава 14

СЛОМАННЫЙ МЕЧ

Я велел Гильфу держаться далеко позади меня и то же самое велел старому Таугу, но ни один из них не выполнил толком моего приказа. Сначала старый Тауг вырос у меня за спиной (от испуга я едва не выпустил в него стрелу) и попытался прошептать что-то мне на ухо. А когда я резко обернулся, Гильф проскользнул мимо меня, почти бесшумно, но стремительно.

– Видите черную скалу? – Старый Тауг указал копьем вперед. – Когда мы дойдем дотуда, они увидят нас, коли еще не покинули свою пещеру, а мы увидим их.