- Закончила?

- Каким образом то, что я узнаю, повредит твоей игре? - спросила я, хотя и не могла винить его за скрытность. Судя по слухам, и моим видениям о прошлом, Императрица была не из тех, кому можно доверять.

А теперь?

- Либо мы будем говорить о чем-нибудь другом, - сказал он сухо, - либо не будем говорить вообще.

- Ладно. Давай поговорим о твоем имении. Как давно ты здесь живешь? И почему ты выбрал такое уединенное место в... Вирджинии?

Хорошо, может я немножко и прощупывала почву.

- А мы разве в Вирджинии? Как бы то ни было, живу я здесь уже тридцать лет. Имение это выбрал, потому что оно соответствует всем моим стратегическим требованиям: высота над уровнем моря, каменные наружные стены, труднодоступная местность, легкость в обороне, - он бросил на меня язвительный взгляд и добавил: - редкая растительность. Прямая противоположность Хейвену.

Как грустно, что он десятилетиями готовился к неизвестным грядущим катастрофам. Что это за жизнь, если все время думать лишь о том, что же пойдет не так?

Твердо решив избегать больных тем: игры, его прошлого, его национальности, моих бывших союзников, я сказала:

- Ты умеешь водить машину?

Не был ли он одним из тех древних рыцарей из фильмов, которые боятся любой техники?

Уголок его губ искривился. Ухмылка Смерти.

- Да, тварь. У меня есть несколько.

Я расслабилась, пьянея от водки:

- Точно, ты же до Вспышки был безумно богатым. Откуда столько денег?

- Я рано начал карьеру, - на мой вопросительный взгляд он ответил, - убийцы. Учитывая мой смертельный дар, для такой роботы я был весьма пригоден. Одно рукопожатие могло свергнуть монархию. Богатства накапливались столетиями.

Он говорил бесстрастным голосом. Я не могла понять, как он относиться к своим прошлым действиям

- Так вот откуда эти короны, - сказала я, пытаясь поддерживать непринужденность беседы, - наверное, носишь их, когда никто не видит.  Играешь в теннис скипетрами?

- Нет, Императрица. Не играю.

- Можно мне? Можно мне?

Сдерживая улыбку, он сказал:

- Нет, Императрица, нельзя.

Мы стали общаться намного свободнее, лед был сломан. Я спросила, какие из языков, которыми он владел, выучить было труднее всего (арабский, или, возможно, венгерский) и смотрел ли он телевизор (ни за что на свете).

Избегая щекотливых тем, он спросил, во сколько лет я начала танцевать (в три, и даже ты был бы впечатлен, увидев меня в пачке) и какие мои любимые материалы для творчества (масляные краски, краска для росписи стен).

Игра шла бойко. Если я выигрывала взятку, то следом это делал Смерть. Наша беседа все время была оживленной. Постоянно бросая одну на другую карты, мы перебрасывались словами из уст в уста и обратно, Это было так же естественно как приливы и отливы. Чувствовалось таким знакомым.

И это сбивало меня с толку. Могу поклясться, мы с этим мужчиной были на одной волне, а с Джеком нет. Мы с кайджаном никогда так не разговаривали. Возможно потому, что у нас просто не было возможности? Или потому, что мы никогда по-настоящему друг друга не понимали? Джек даже сказал однажды: «Иногда нам лучше молчать».

Хватит уже думать о нем!

Во время особенно жесткого раунда, Смерть сказал:

- Игра подходит к концу.

Обе наши стопки взяток выглядели одинаковыми, но я понятия не имела, сколько очков было в каждой. Он сыграл картой Императрицы:

- Вот эту красавицу я сохранил, - сказал он охрипшим голосом.

Двусмысленность этой фразы вогнала меня в краску. Чтобы не ударить в грязь лицом, я тоже пустила в ход прибереженный козырь.