Пейре отер рукавом лицо, пытаясь отогнать наваждение, но Агнесс – земная или небесная – не исчезала.

– Привет, Пейре. Я сразу поняла, что это ты, – ее голос был звонче самой звонкой лютни. Как часто прежде Пейре разговаривал с Агнесс и только теперь он услышал ее голос!

«Должно быть, это говорит заключенный в Агнесс ангел», – догадался Пейре и молча подвинулся, освобождая девочке место на накидке. Агнесс приблизилась и села рядом с Пейре, ее маленькая головка прильнула к плечу мальчика, их волосы перемешались. Пейре взял руку Агнесс, их пальцы сплелись. Губы встретились в поцелуе, и тут же Агнесс села на корточки и стянула с себя прозрачную рубашку, представ перед Пейре в лунном сиянии женской красоты.

Ослепленный, сбитый с толку, Пейре снял с плеча лютню и, целуя Агнесс, повалил ее на подстилку, которая тут же обернулась рыцарским плащом, светлячки в волосах девочки сделались драгоценными камнями, а она сама стала ангелом или колдуньей-принцессой. Пейре же был прекрасным рыцарем, златокудрым и благородным певцом любви, принимающим самую высокую награду за свои песни. Светлячки переползли с волос Агнесс на волосы Пейре, словно увенчав его царским венцом.

На рассвете они сплели из травы кольцо, которое Агнесс вручила своему рыцарю.

Это кольцо Пейре повесил на шею и потом еще долго носил его, пока трава не иссохла и не обратилась в прах.

Они договорились встретиться снова после вечерней молитвы. Пейре забрал припрятанные на берегу снасти, вернулся домой и завалился спать. Но когда он проснулся, дверь в дом была заперта снаружи и окна плотно закрыты ставнями.

Ничего не понимая, мальчик сидел за столом, где руками заботливой Жанны для него была оставлена кружка молока и пирог, но почему-то кусок не шел ему в горло. Обычно веселый и жизнерадостный Пейре чувствовал приближение неминуемой беды, которая уже расправила над ним свои серые, точно грозовые тучи, крылья. Предчувствие сковало горло, точно невидимый противник сжал его своей стальной перчаткой. Пейре попытался разжать невидимые пальцы, но ничего не получилось.

«Ребята могли вернуться домой и передать отцу, что я ушел от них. Быть может, пришлось снова поднимать соседей и обыскивать берег? Тогда отец, скорее всего, задаст мне трепку или не будет разговаривать до вечера. Все это можно выдержать. Хуже, если кто-то видел меня и Агнесс, еще хуже, если проспавшийся к рассвету де Орнольяк застал нас вместе и теперь мечет громы и молнии. Что же произошло на самом деле?»

В часовне забил колокол, и его звон болью отозвался в сердце Пейре. Он вдруг припомнил давешний разговор с трубадуром. То, что он говорил об ангелах и о том, что мир этот сможет покинуть лишь чистый и совершенный рыцарь. Чистый… мог ли Пейре после того, что произошло в лесу, называть себя чистым? Рассчитывать на Божье прощение?

Пейре походил по комнате, стараясь не скрипеть половицами. Все выходило не так, как хотел де Орнольяк, – получалось, что он и Агнесс теперь помолвлены и должны будут пожениться, а если так – в час смерти богиня ночи со светлячками в черных волосах Агнесс ни за что не отпустит своего паладина, своего верного рыцаря и господина. Если они будут женаты, ее слезы вернут его на гревшую землю, где будет он воплощаться снова и снова, пока вновь Господь ниспошлет на его пути трубадура Пропойцу, знающего, кто он, Пейре, на самом деле.

И тут Пейре подумал об Агнесс, и его сердце сжалось, ведь за кого следовало опасаться в этой ситуации, так это за нее. За дочь шлюхи, на которой родители никогда не разрешат ему жениться и которая…

Тяжелые шаги отца отвлекли Пейре от мрачных дум. Пьер вернулся не один, рядом с ним шли старик Дидье и пастух Луи, с которыми отец был дружен.