– Бежим, Коржик!

Он без оглядки кинулся к лазу в заборе. За спиной его слышался топот. Егор был совершенно уверен, что это Никифор. Лишь пропихиваясь сквозь лаз, он удосужился посмотреть назад.

Никифор куда то девался. А за Егором несся Доктор. Мальчик быстро задвинул доску. Доктор, яростно взревев, рванул ее на себя. Забор содрогнулся. Выяснять, сумеет ли Доктор протиснуться в узкий лаз, мальчик не стал. Нужно было как можно скорее попасть на улицу. Там все же люди; в их присутствии Доктор вряд ли рискнет напасть на него. А может, даже удастся вскочить в какой нибудь автобус. Егор точно видел там остановку.

Он отчаянно продирался сквозь плотно сросшиеся кусты, а они все не кончались и не кончались. Здание ориентир должно уже быть совсем рядом, но где оно? За густыми голыми ветвями, смыкавшимися высоко над головой, ничего не видно. Егор бился в плотном переплетении кустарника, как муха в паутине. Топот и пыхтение за спиной не давали ему успокоиться или хоть на мгновение перевести дух.

Впрочем, он уже не бежал, а ценою неимоверных усилий продвигался вперед черепашьим темпом – не больше полшага в секунду. Преследователь его тоже запутался в зарослях, и до того основательно, что даже исчез из поля зрения. Лишь клокочуще надсадные хрипы да треск сокрушаемых под натиском могучего тела веток свидетельствовали: дистанция между ним и мальчиком сокращается.

Егор в отчаянии рванулся вперед. И – о чудо! Впереди забрезжил просвет. Это вдохнуло в мальчика силы. Там ведь дом, а дальше – мужик с собакой! Он поможет! Даже если и арестует как нарушителя. Ну и пускай. Главное, не подпустит Крабби.

Увы, Егор рано радовался. Просвет оказался крохотной полянкой. Никакого дома. Зато над новой стеной кустарника курился дымок. Прямой и ровный, будто шел из трубы. Только не видать ее. Хотя… Налетевший порыв ветра пригнул ветви. За ними мелькнули красные кирпичи. И впрямь печная труба. Не разбирая дороги, мальчик устремился на дым.

Он спотыкался, путаясь в высокой, почти по пояс, сухой прошлогодней траве. Земля внезапно кончилась. Совсем. Егор на мгновенье завис неподвижно в воздухе, отчаянно перебирая ногами, и, лишенный опоры, стремительно полетел вниз. Сухие травы сомкнулись над его головой, как пасть прожорливого чудовища. Егора окутала кромешная тьма.

Приземление было мягким, хотя и ужасно мокрым. Егор с головою ушел под воду. Одежда до нитки набухла влагой и сковывала движения. Он попытался расстегнуть куртку, молнию напрочь заело. Шнурки на ботинках в воде как спаялись. А не избавившись от обуви, не стянешь и джинсы. Срочно всплыть, но куда там! Облепившая тело одежда камнем тянула на дно. Впрочем, где поверхность, а где дно, Егор уже тоже не понимал. Сознание путалось. «Тону», – обреченно отметил он. Надо было бороться за жизнь, но силы иссякли.

Лучше уж поскорей умереть и хотя бы не мучиться. Выдохнув остатки воздуха, Егор вдохнул воду. Она оказалась сладкой и свежей. И совсем не водой. Он… дышал! Полной грудью, словно где нибудь на лесном лугу, усеянном ромашками.

«То есть я уже умер? – напрашивалось единственное заключение. – Человек ведь не может дышать в воде. Я ж не амфибия. У меня жабр нету». Тем не менее он дышал, и ноздри его даже улавливали какие то запахи. «Видать, я и впрямь уже на том свете», – окрепла уверенность у него. Это одновременно радовало и пугало. Радовала абсолютная безболезненность перехода, после которого он продолжал мыслить и чувствовать. Следовательно, ему предстояла какая то другая жизнь. Кстати, и его земной одежде – тоже. Она ведь никуда не девалась. По прежнему облепляла тело, сковывая движения. Странно, конечно, но в общем то не особенно важно.

Пугало и повергало в ужас другое: ему никогда теперь не вернуться домой! И маму больше никогда не увидеть! А она ведь даже еще не в курсе, что с ним случилось.