Однако профессионалом Миша был превосходным. Он обладал способностью располагать к себе людей – отчасти потому, что внешность его была совершенно безобидна и от него не ждали подвоха. Человека, над которым можно посмеяться, бояться не стоит – вот Мишу и не боялись ни беспризорники, многих из которых в своем районе он хорошо знал, ни вокзальные бомжи. С ним они охотно разговаривали, рассказывали о том, что происходит в районе, и легко становились Мишиными осведомителями, а он их берег, как и полагается хорошему оперативнику.

Сергей уважал Кроткого за профессионализм и за то, что Миша удивительно мало изменился под влиянием своей работы. Бабкин видел, как приходившие в отдел молодые оперативники спустя полгода начинали рассуждать о жизни словно умудренные опытом люди, столкнувшиеся с самыми неприглядными ее сторонами, и ему это не нравилось. Ложная умудренность неизбежно влекла за собой цинизм, цинизм – полное равнодушие к людям, с которыми им приходилось иметь дело, и мало кто из оперативников был умен настолько, чтобы это равнодушие скрывать.

– Привет! – обрадованно сказал Миша. – Сто лет тебя не видел!

– Полгода, – уточнил Бабкин, пожимая красную клешневидную лапу Кроткого. – В спортзал заходил бы почаще, там бы и встречались.

– Где ж я время найду в зал ходить? – с притворным возмущением спросил Миша.

– И силы? – в тон ему заметил Бабкин. – И еще футболку чистую и тренировочный костюм?

Миша рассмеялся.

– Время есть? Хочешь, пойдем перекусим.

Сидя в забегаловке неподалеку от банка, Миша сообщал последние новости. Он почувствовал, что Сергею не хочется ни подробно рассказывать о новой работе, ни тем более хвастаться ею, и тактично увел разговор на проблемы, которые были хорошо знакомы Бабкину.

– В ОБЭП человек нужен, – сказал он, цепляя вилкой макаронину. Макаронина лениво сползла и улеглась на груду остальных, щедро политых кетчупом.

– Кто ушел?

– Все ушли. Ну, не все, но трое уволились. И начальника отдела поставили нового вместо Саранчука.

Сергей хотел спросить, что случилось с Саранчуком, но вместо этого поинтересовался:

– А кто новый? Я его знаю?

– Может, и знаешь. Перелесков – известен тебе такой?

Бабкин кивнул. Он знал Олега Перелескова, и отчего-то обрадовался, узнав, что именно тот стал новым начальником отдела по борьбе с экономическими преступлениями, сокращенно именовавшегося ОБЭП.

– Олег, кстати, недавно тебя вспоминал, – продолжал Миша, жуя макароны. – Хороший он мужик, только очень уж неторопливый.

– На том и стоит, – задумчиво сказал Сергей.

– Ну да, ну да... Кстати, не хочешь к нашим заглянуть? Заодно и Перелескова поздравишь. Он сегодня повышение обмывать будет.

– Где?

– У нас, где же еще.

Бабкин покивал, зная точно, что заходить он, конечно же, не будет, хотя повидаться с Олегом было бы здорово. Они посидели с Мишей еще минут пятнадцать и распрощались.

Но когда рабочий день закончился, Сергей, вместо того, чтобы поехать домой, незаметно для самого себя свернул на улицу, которая и привела его к серому четырехэтажному зданию, в двух крылах которого расположились прокуратура и районный отдел милиции.

Однако нового начальника отдела он нашел вовсе не празднующим повышение, а одиноко сидящим в кабинете и грустно рассматривающим кипу бумаг на столе.

– Не понял, – сказал Бабкин, остановившись в дверях. – А где праздник?

– О, какие люди! Серега, заходи.

Тщедушный Перелесков с залысинами на лбу и вечной сигаретой в зубах бодро выскочил из-за стола и вразвалочку пошел к Бабкину.