— Я должен ненадолго оставить тебя, — сказал он. Я уже испросил аудиенции и нас примут через пару часов, в присутствии двора. Ты сможешь отдохнуть, помыться и переодеться. Если ты хочешь свежее платье, тебе принесут сейчас же.

При всем дворе. Ртути, конечно, не помешало бы новое платье, чуть более элегантное, чем то, в котором она была в дороге.

Неужели Джеффри намекал ей, что она слишком груба, чтобы показаться коронному принцу?

Ртуть припомнила внимание Джеффри к Мораге, которая теперь оживленно говорила что-то Грегори, и поэтому снова надела на себя маску суровой предводительницы отряда.

— Благодарю тебя, благородный рыцарь!

В следующих ее словах проявилась тревога:

— Но как же ты теперь, доставил меня в суд и покидаешь?

— Я буду здесь, при дворе, — пообещал Джеффри.

— Зачем? Чтобы присутствовать при вынесении приговора?

— Я не знаю, что решит герцог, но могу прозакладывать голову, что сын королевы Екатерины милостиво отнесется к разбойнице, которая справедливо и милостиво правила, заботясь о людях, и к тому она же обладает колдовскими способностями.

— Но всех моих способностей не хватило, чтобы пленить тебя!

— Ты совершенно очаровала меня, — прошептал ей Джеффри, — но долг рыцаря сильней любви, потому что любовь не что иное, как потакание собственным слабостям. Не пугайся, ты королевская гостья, и обращаться с тобой будут соответственно.

— Но я по-прежнему пленница, — с горечью проговорила Ртуть, отходя в сторону, чувствуя, что ее предали.

Служанка отвела ее в комнату с двумя бойницами. Снаружи они казались маленькими в сравнении с огромной горой замка, но вблизи оказались пяти футов длиной и около двадцати дюймов шириной. Комната была залита солнечным светом. В углу, источая пар, стояла медная ванна. Пол покрыт дивными коврами. Ртуть раньше видела ковры только в замках и никогда не думала, что ей придется побывать в таких комнатах. Стена была затянута гобеленом с изображением вылетающей из огня птицы. На противоположной стороне стояла большая кровать, накрытая шелковым покрывалом. Увидев ее, Ртуть похолодела. Навалились воспоминания. Лучше смерть, она никому не позволит прикоснуться к себе.

— Спасибо, — сказала она служанке, — а теперь оставь меня!

— Как скажете, миледи…

— Я не миледи, я всего-навсего дочь оруженосца.

Служанка вздрогнула от громкости голоса, и Ртуть тут же пожалела о своей несдержанности.

— Герцог назвал тебя миледи. На кровати лежит приготовленное тебе платье, если оно не понравится, в шкафу много других, позвони, и тебе приготовят любое из них. Ртуть присмотрелась и увидела платье, которое сперва приняла за покрывало.

Глаза ее широко открылись.

— О, это подойдет, какое чудное, спасибо тебе!

— Это моя обязанность, — успокоилась служанка, — позвони, кода будешь готова, и я уберу тебе волосы.

— Нет, — сказала Ртуть, посмотрев в висящее в углу серебряное зеркало, — я буду причесана, как всегда, и если кто-то не заметит красоты моих волос, тем хуже для него!

— Как хочешь, миледи, но через час я принесу еду, а потом должна отвести тебя в Большой зал.

— Буду рада! — отозвалась Ртуть, — а теперь, будь любезен, оставь меня.

— Как прикажешь.

Оставшись одна, девушка подошла к ванне и с удовольствием запустила в нее руку. Аромат душистой воды заполнил ее ноздри, и она без всякого страха разделась и погрузилась в дивно пахнущую жидкость.