— Вот, Дмитрий Юрьевич! — радостно сказал Иван Петрович. — Прошу любить и жаловать юных любителей старины! Володя, по крайней мере, в оружие влюблен, а Ирина — в мои цветочки.

Молодой человек быстро из-за стола поднялся, с какой-то необыкновенной радостью руку Володе протянул, назвался Димой, а Иринке даже полушутливо поклонился и заговорил приятным баритоном:

— Любители старины, вы говорите? Так ведь кто из пацанов не любитель старины? У меня, милейший Иван Петрович, все карманы в детстве стариной забиты были: подшипники всякие, гильзы патронные, мембрана патефонная чего только не носил! Я через эту дрянь и пришел потом к истории настоящей, да...

Иван Петрович Володе и Иринке жестом на диване сесть предложил, сам за столом уселся с Димой, ласково спросил:

— Ну так чем же, дорогой Димитрий Юрьевич, я вам могу помочь? Только, прошу, погромче говорите.

Дима понятливо закивал, заулыбался:

— Можно сказать, только на вас и полагаюсь. Знаком я в Питере со многими оружиеведами и коллекционерами, эрмитажные сотрудники меня знают, сам Кирпичников мог бы меня рекомендовать, но в вопросе, которым я увлечен, они мне помощь оказать не смогли, к вам направили.

— А что же за вопрос такой? — усмехнулся Иван Петрович.

Дима сделал грустное лицо, такое грустное, что Володе показалось, что он сейчас заплачет. Но Дмитрий Юрьевич не заплакал, а сказал:

— Пишу я диссертацию о наградном оружии России — тема интересная и важная сейчас, когда страна задумала вернуть свою историю. Но, увы, по вопросам некоторым, по мелочам, есть у меня пробелы. А вы, я слышал, в архивах немало посидели, проблему изучили досконально...

Иван Петрович тихонечко покхекал, спросил с улыбкой:

— Так вы хотите, чтобы я отдал вам материалы?

Дима замахал руками так, словно на него напали осы, потом обиженно сказал:

— Извините, не ожидал, что вы мысль такую странную допустите. Я чужим трудом богатеть не хочу. Просто проконсультировать по некоторым пунктам вас прошу. Я уж краем глаза приметил на коврике у вас две шпажки наградные. А палаш этот тоже в золотых ходит? Можно поближе посмотреть? — И, не дожидаясь разрешения, молодой оружиевед поднялся. Встал и Иван Петрович.

Вдвоем подошли они к ковру, и Володя, который остался на диване, хотя ему ужасно хотелось тоже подойти к оружию, видел, что Дима, скрестив на груди руки и выпятив нижнюю губу, смотрел на сокровища Ивана Петровича равнодушно и чуть ли не с пренебрежением.

— И когда же, думаете, был вручен сей палаш? — спросил Дима.

— В конце восемнадцатого. Думаю, что при Павле Петровиче, — отвечал старик и тут же, словно извиняясь, добавил: — Это уникальная вещь. Наградных палашей, кроме этого, в России не было!

Дима посмотрел на Ивана Петровича, который в соседстве с этим высоким, цветущим молодым мужчиной казался дряхлым, хилым и каким-то униженным. Посмотрел с чувством превосходства, если и не презрения:

— Нет, вы серьезно думаете, что вашим палашом наградили впервые и больше золотых палашей не давали никому?

— Уверен в этом непоколебимо и абсолютно! — торжественно заявил Иван Петрович и даже поднял вверх руку, словно клялся.

— И даже, наверно, на костер из-за убеждения своего взошли бы! подзадоривал Дима старика, а Иван Петрович сказал азартно:

— Да, взошел бы! С полной уверенностью, что огонь пощадил бы говорящего истину!

— Не пощадил бы он вас, Иван Петрович! — насмешливо сказал Дима. — В пепел, в прах он превратил бы вас! Хотите доказательств?

— Еще бы!

— Ну так смотрите!

И Дима нагнулся к своему нарядному «дипломату», стоявшему рядом со стулом.