Он молча вглядывался в тени, в то время как Стефани сжимала его руку, и позволил этим существам выйти на свет. И ему показалось, будто и они разрешили ему войти во тьму.

Глава 10

Несмотря на всепоглощающий голод, демон ждал полуночи, чтобы выйти на охоту.

Он тихо вылез из своего логова и разглядывал жертвы, сновавшие по пустынным улицам Пионер-сквер. По рабочим дням город засыпал довольно рано, даже бары и рестораны гасили огни еще до наступления глубокой ночи. Воздух был тяжелым после недавно прошедшего дождя, на асфальте стояли лужи. Машины проезжали по одной-две, сидевшие в них люди спешили домой, в кровать. Бездомные просыпались после вечернего сна. Демон наблюдал за ними в тени Оксидентал-парка, практически незаметный. Но парк и тротуары были пустынны и тихи. Демон остался один.

Он вылез из убежища и принял человеческий облик. Выпрямившись, демон позволил своей оболочке тронуться к месту охоты. На нем были кроссовки, позволяющие двигаться мягко и бесшумно в тени зданий, через темные улицы, густые аллеи и дорожки для прогулок. Бездомные, проводящие свои дни в парке, куда-то исчезли, только индейские тотемы тускло светились посреди площадок, словно охотники в поисках жертвы: горящие глаза, зубы и когти наготове.

Но демон охотился не ради еды. Его голод был иной природы. Более древний, менее объяснимый. Демон охотился из-за жажды убивать. Ему было важно ощущать сопротивление жертв, когда он впивается в их тела, ломает кости и выпускает кровь. Он охотился исключительно ради чувства полноты бытия, когда удается схватить жизнь человека — последняя вспышка сознания, последний вздох и завершающий хрип в ожидании смерти. Потребность демона в убийстве людей была врожденной. Он и сам когда-то был человеком — давно, очень давно, — и для продолжения жизни ему было необходимо убивать в себе человеческое снова и снова. Помогало убийство других. Собственная человечность этого существа давно утонула под слоем безумия, но ему было важно выглядеть человеком, чтобы свободно разгуливать среди жертв. Лишь в краткий момент убийства он обнаруживал свою истинную личину.

На углу Первой авеню и Йеслер-стрит демон сделал последнюю паузу и огляделся. Не видя ни людей, ни машин, он скользнул по Первой улице, где виднелись старые двери и подвальные окна, и спрятался на одной из ступенек, ведущих в лавчонку флагов и воздушных змеев. Он снова осмотрелся и прислушался. И снова ничего не заметил.

Двигаясь на полусогнутых, словно краб, он очутился перед старым окном в деревянной раме с выбитым стеклом, просочился сквозь проем и очутился внутри.

Там он мягко спрыгнул на пол подвала и подождал, пока привыкнут глаза. Это заняло всего секунду, ибо демоны отлично видят в темноте. Гораздо лучше, чем раньше, когда он был человеком. Гораздо лучше своих теперешних жертв. Он презирал слабость плоти и крови, которыми некогда обладал. Презирал все человеческое, сброшенное им, словно змеиная кожа. Он больше не обременял себя моральными нормами и эмоциональным равновесием, внутренней чувствительностью или вообще чем бы то ни было. Демон исправно действовал во благо Пустоты, движимый лишь одним стремлением — выжить. Для него не было вопросом: служить Пустоте или нет. Он служил, потому что не имел другого пути, к тому же цели и задачи Пустоты полностью совпадали с его собственными. Цель жизни демона — разрушить как можно больше человеческих жизней. Просто стереть их с лица земли. А служба Пустоте давала большие возможности.

Он простоял в темноте без движения несколько долгих минут, потом начал снимать одежду. Охотиться лучше в трансформированном виде. Человеческая личина неудобна, она лишь напоминала демону, в какой скорлупе он был заперт много лет. Все демоны обладают способностью к мутации и, если им дать время, могут становиться кем угодно.