Уилл попытался увести Эсме от ближайшего переулка, но она уперлась.

«Точно что-то скрывает».

Вырвавшись – хотя на самом деле спутник ее отпустил, – Эсме прошла к улочке и с любопытством осмотрелась.

Какая-то парочка пристроилась у выщербленной кирпичной стены. Шлюха заткнула повыше юбку, намекая на доступность – визитную карточку своей профессии – и со вздохом запрокинула голову. Спутанные светлые волосы рассыпались по спине, длинная гладкая шея белела в холодном полуденном свете. Шлюха обнимала мужчину, впиваясь ногтями в крепкие мускулистые плечи, и машинально терлась о него бедрами, будто не в силах сдержаться. Эсме точно знала, что испытывала незнакомка, – сама ведь когда-то была трэлью Блейда. От воспоминаний кровь закипела, и накатила горячая волна желания. Затем Эсме уловила металлический блеск – это мужчина стальными пальцами обхватил шлюху за затылок, чтобы она не дергалась. Мелькнуло знакомое суровое лицо. Черты, на которые Эсме часто смотрела украдкой и к которым мечтала прикоснуться губами…

Рип.

Это он прижался к шее той развратницы. Эсме побледнела, чувствуя, как сердце в груди сжалось в маленький кулачок, словно втягивая в себя всю кровь из тела. Сделала шаг назад, на что-то наткнулась, а, удержав равновесие, заметила, как Рип резко поднял голову. Его глаза поглотила чернота, даже радужки не осталось. Словно выбравшись из тумана, Рип пригляделся, со свистом выдохнул, заколебался и вроде как дернулся к Эсме.

– Рип, – с улыбкой прошептала шлюха, властно поворачивая его к себе. – Это было потрясно. Никада не думала, что такое скажу, но хошь еще? – И лизнула его шею. – Мож поиметь меня забесплатно.

Тошнота подступила к горлу Эсме. Она попятилась, уронила корзину и прижала руку к губам. Надо убираться отсюда.

«Не хочу слышать его ответ».

Развернувшись, она наткнулась на застывшего Уилла, слепо вцепилась пальцами в его рубашку и прошептала:

– Прости.

Мир завертелся вокруг.

Уилл схватил ее за руку и удивительно нежно произнес:

– Тише, я тя держу.

Затем, склонившись, подхватил корзинку и прижал экономку к себе. И хорошо, а то колени Эсме подгибались, а раскаленная добела ярость обжигала.

Ублюдок!

«Не хочу твоей крови, Эсме, лучше холодненькая из ледника».

Все это время она верила, что Рип боится пить из вены. Вдвоем с Блейдом они решили, что новообращенному легче учиться самоконтролю, если он кормится холодной кровью. Рип был на грани жизни и смерти, когда его инфицировали. Без естественного иммунитета вирус овладел им с такой силой, что на первый месяц пришлось приковать новообращенного цепями, чтобы не рыскал по трущобам в поисках пропитания.

Эсме умела ждать. Полгода назад, когда Блейд принес Рипа с разорванным горлом и вспоротым животом… ей показалось, что она его потеряла. И какая разница, если надо потерпеть, пока он научится управлять голодом. Эсме ждала. Всегда знала, что когда-нибудь он возьмет себя в руки, а потом ему придется завести себе трэль, чтобы держать жажду в узде.

И даже по глупости надеялась, что Рип наконец обратит на нее внимание и перестанет придерживаться дружеских отношений.

«Размечталась, дурочка».

Все это время Рип кормился от… от уличных шлюх, которые даже не знали, как с ним обращаться, если он потеряет контроль. Эгоистичный надменный ублюдок! Это не только опасно, но и невозможно оскорбительно. Эсме заскрежетала зубами.

– Как ты? – спросил Уилл будто издалека.

Эсме выпрямилась, выхватила у него корзину, оперлась на предложенную руку и натянуто бросила:

– Со мной все хорошо, пойдем.

Что-то горячее покатилось по щеке, но по крайней мере Уилл вежливо притворился, будто ничего не заметил.