- Ну, это…

Что сказать ещё, Лей не нашёлся, ведь на нём была его обычная одежда. Правда, порядком поистрепавшаяся за месяцы, проведённые в подвале. Но ничего лучшего у него не было и в прежние времена. Нервно одёрнув рубашку, он попытался наспех найти объяснения. И брезгливо подумал: «Наверное, от меня воняет, а я даже не чувствую!»

К счастью, никто и не ждал от Лея ответа. Выпустив его руку, Николай Михайлович потянулся к дочери, но та отступила. Большие глаза метали молнии исподлобья.

- Дороже тебя у меня никого нет. Ты это знаешь, малышка!

- Что-то я не уверена в этом, - процедила Маша, скривив рот. – Очень уж правдоподобно звучит твоя легенда.

- Да ладно! – отозвался отец совсем, как она, но выпуклый лоб его покрылся испариной. – Ты же знаешь, что ты наша дочь. Какие могут быть сомнения?

- Большие!

- Тебе показать бирку из роддома?

У Маши дрогнуло лицо:

- А ты хранишь мою бирку?

- Представь себе. Она лежит в сейфе вместе с самыми важными документами. Потому что важнее тебя для меня нет ничего.

«Всё, поверила!» - только успел подумать Лей. И ещё не понял - жалеет об этом или радуется, а девочка уже обхватила отца за шею и неожиданно разрыдалась, уткнувшись ему в грудь. В мужских руках, прижавшихся к тонкой спине девочки, Лею почудился трепет. И он был неподдельным…

- Прости, пап! – всхлипнула Маша.

- Это прости меня, малышка. За всё, что тебе довелось пережить сегодня. Я оказался не готов к такому.

Чтобы не смущать их, мальчик отвернулся, и тут заметил, что из-за портьеры на втором этаже за ними кто-то следит. Разглядеть лица он не успел, потому что человек тотчас отступил от окна. И Лей не мог бы даже с уверенностью сказать: кто это был – мужчина или женщина? Но ощущение тревоги нахлынуло на него волной и сбило дыхание.

- Кто ещё здесь живёт, кроме вас? – спросил он шёпотом, когда все трое, наконец, вошли в дом, и Маша потащила его в свою комнату.

Она наморщила лоб:

- Живёт? Только мама. Но её сейчас нет, она заграницей.

- Но кто-то может находиться в доме?

- Помощники по хозяйству, - отозвалась девочка с недоумением. – А что такое?

Лей перевёл на свой язык:

- Слуги, значит. Понятно.

- Что тебе понятно? – занервничала Маша. – Дом большой, кто-то же должен за ним следить!

Пожав плечами, он ответил вопросом:

- Зачем человеку дом, за которым он не в состоянии следить сам?

- В тебе говорит нищета! – отозвалась Маша с презрением. – Ты привык…

Но Лей не дал ей договорить. Признаться, он вообще пропустил её последние слова мимо ушей, поражённый собственной догадкой.

- Нет, это был не слуга!

- Ты о чём?

Маша распахнула дверь в свою комнату и кивком пригласила его войти. Наверное, она ждала каких-то дежурных слов о том, как здесь уютно и тому подобное, но Лей не замечал ничего вокруг. Хотя комната была радостной и полной света, исходившего даже от желтоватых стен. Здесь уже хотелось жить.

Однако мальчик был одержим одной мыслью:

- Зачем слуге прятаться? Он имеет право здесь находиться! А этот человек отступил от окна, когда я его заметил.

Его тревога передалась девочке, но, даже занервничав, она ещё цеплялась за здравомыслие:

- И что такого? Может, это какой-нибудь папин партнёр. Знаешь, в бизнесе полно людей, которые не хотят, чтобы их видели.

- Почему? – удивился Лей.

- Ну, не знаю! Не хотят и всё. Один такой постоянно тут болтается… Капюшоном лицо прикрывает, чтобы его не видели. Можно подумать, кому-то интересно!

Упав на голубой диван, заваленный подушками и подушечками, Маша с наслаждением откинула голову и прошептала: «Наконец-то я дома…»

- Может, они разбогатели грабежом и скрываются? – не унимался Лей.