Посреди двора стояла сестра Маргарет, облаченная, как всегда, в простое темное платье. Волосы ее покрывала монашеская накидка. Она с любопытством смотрела на поздних гостей.
- Где Элейна? - спросил Дэйн, спрыгивая с коня и помогая сойти Глориане. Хотя хозяйка Кенбрук-Холла и накинула капюшон, но знала, что этим не обманешь аббатису. Монахиня была неглупой женщиной и сразу узнала Глориану.
Сестра Маргарет соединила пальцы опущенных рук. Она поприветствовала Глориану коротким кивком, прежде чем ответить на вопрос Дэйна:
- Она едва жива. Лежит в своей комнате, в кровати.
Глориана много раз навещала Элейну и знала, где расположена ее келья. Услышав слова аббатисы, она тут же кинулась вдоль стены к саду внутреннего дворика. Дэйн, бросив поводья Пелея, побежал вслед за ней.
Войдя в комнату Элейны, они увидели ее лежащей на узкой кровати возле открытого окна. На столе стояла горящая свеча, золотившая пряди шелковистых волос Элейны, разметавшиеся по простыням. Ее неподвижный взгляд был устремлен в потолок, а руки скрещены на груди, как у покойной.
Рядом с ее кроватью на треногом табурете сидела монахиня, молившаяся во спасение души благородной леди. С разрешения сестры Маргарет монахиня поднялась со своего табурета и вышла из комнаты.
- Почему меня не позвали и даже не известили? - спросил Дэйн, опускаясь на колени перед кроватью Элейны и всматриваясь в ее неподвижное лицо. - Эта женщина - вдова моего родного брата.
- Вы все равно ничего не могли бы сделать, - спокойно ответила пожилая монахиня.
Дэйн яростно обернулся к ней, схватив своими стальными пальцами безжизненную руку Элейны.
- Я мог бы проститься с ней, мадам. - Он вновь взглянул на неподвижно лежащую на кровати леди Элейну. Она напоминала спящую принцессу из волшебной сказки, прикованную к постели заклятием злой колдуньи. - Я мог бы попросить у нее прощение за все то, что сделал, и за все то, чего не сделал.
- Леди давно уже все простила вам, - примирительно ответила сестра Маргарет и повернулась, чтобы уйти и оставить Дэйна и Глориану наедине с Элейной.
Глориана придвинула табурет поближе к кровати и присела, положив руку на холодный и белый, словно восковой, лоб Элейны.
- О Элейна, - прошептала она, - неужели ты должна так скоро покинуть этот мир?
Дэйн поднялся и подошел к открытому окну. Он молчал - в словах не было нужды, Глориана прекрасно понимала, о чем он сейчас думает. Дэйн винил себя в том, что жизнь Элейны уходила. Бели бы не гибель Эдварда, не смерть Гарета, не вынесшего горя утраты...
Элейна слабо пошевелилась и приоткрыла глаза. Глориана наклонилась к ней. Ее не обнадежил этот внезапный проблеск сознания, она знала, что жизнь может ярко вспыхнуть, прежде чем угаснуть навсегда.
- Дэйн, - позвала она шепотом. Внутренний огонь осветил на миг тусклые глаза Элейны. Она взяла руку Глорианы и сжала ее с неожиданной силой.
- Гарет мертв, - сказала она. Глориана кивнула, стараясь сдержать слезы.
- Да, милая, я знаю.
- Ты... ты можешь все изменить... вернуть моего мужа... и бедного Эдварда...
Холодок пробежал по спине Глорианы. Она не произнесла ни слова, не посмела поднять глаза на Дэйна. Сознание того, что она вернулась слишком поздно, чтобы предотвратить нелепую гибель Эдварда и смерть Гарета, до сих пор мучило ее.
Горящими глазами Элейна смотрела на Кенбрука, который отошел от окна и стоял теперь позади Глорианы так близко, что она чувствовала тепло его тела.
- Дэйн, - прошептала Элейна, тяжело дыша.
- Гарет успел рассказать тебе правду? Что ты наследник замка Хэдлей, несмотря на то что рожден вне брака?
Глориана была потрясена. Но голос Дэйна звучал на удивление спокойно:
- Да, миледи, я уже давно знаю правду, с того самого дня, как меня посвятили в рыцари, Элейна некоторое время лежала неподвижно, с закрытыми глазами. Длинные ресницы подрагивали. |