- Кенбрук слишком много время провел в сражениях, - ответила она на ломаном французском. - Если у него и были великосветские манеры, то он успел их забыть.

- У него их никогда не было, - вмешался Гарет, который подошел и встал позади них. - Он всегда был варваром и тираном, мой любимый братец.

Глориана почувствовала, как Гарет легко коснулся ее плеча.

- Прелестная музыка, Глориана, - сказал он, - я приглашаю тебя на танец.

Все остальные уже покинули стол, чтобы потанцевать немного.

- Но я еще не поужинала, - сказала упрямица. Когда она была еще маленькой девочкой и с ней занимался отец Крадок, он всегда заставлял ее читать дополнительные молитвы, надеясь, что Господь услышит их и избавит Глориану от ее ужасного упрямства. До сих пор, однако, этого не случилось, и отец Крадок, должно быть, удивлялся нежеланию Господа помочь Глориане. Но сама она считала, что у Всевышнего есть чем заняться, кроме как исправлением юных девиц.

- Как твой опекун и хозяин дома, - не отступал Гарет, чуть сильнее сжимая ее плечо, - я приказываю тебе повиноваться.

Глориана шумно вздохнула и поднялась со скамьи.

- Не смею ослушаться, - прошептала она, улыбаясь Гарету.

- Мудрое решение, - ответил он.

Едва Глориана вышла из-за стола, как Гарет схватил ее за руку и потащил с помоста, увлекая в толпу. Дэйн некоторое время смотрел им вслед, размышляя, то ли броситься за ними, то ли оставить все как есть. Потом он подошел к помосту, сказал несколько слов Мариетте и сел за один из нижних столов вместе со своими людьми.

Один из мимов подошел к Глориане и молча протянул ей маску. Глориана взяла ее - это было полусмеющееся, полуплачущее лицо, что как нельзя лучше подходило к создавшемуся положению. Глориана старалась не показывать своих чувств, но, хотя на ее лице сияла улыбка, девушку душили слезы. Она приложила маску к лицу, сделала шутливый реверанс и последовала в танце за Гаретом.

- Ненавижу его, - сказала она.

- Я не виню тебя, - мягко ответил Гарет. Он всегда был понятливым и терпимым человеком. - Я слышал, ты собираешься поселиться в деревне, в доме своего отца, одна, в обществе одних лишь служанок.

- После церемонии посвящения Эдварда в рыцари я тут же покину замок, - подтвердила Глориана.

Гарет вывел ее из шумной залы в прохладный коридор, тускло освещенный масляными светильниками, вделанными в стены. Глориана опустила маску и рухнула на скамейку. Силы оставили ее, но она устала не от танцев. Попытки сохранить достоинство истощили ее до предела. С того момента, как вернулся Дэйн, она чувствовала себя хрупкой, словно яичная скорлупка.

Опершись ногой о скамью, Гарет несколько мгновений молча смотрел на нее. Затем он вздохнул, и Глориана впервые заметила, что он постарел.

- Ты должна понять, - сказал Гарет, - что молодая девушка не может и не должна жить одна, без родственников или супруга.

Глориана отшвырнула маску.

- Тем не менее, - ответила она, - я собираюсь жить одна. У меня есть золото, я найму себе охранников, которые будут защищать меня. Что же касается моей собственности, то меня она попросту не волнует.

- А кто же тогда защитит тебя от твоих охранников? - спросил Гарет. - Ты сильная, решительная, Глориана, но ты женщина. - Он указал рукой в сторону зала, откуда доносились крики и пьяный хохот. - Слышишь, как гогочет этот сброд за столами? Половина из них воспитана хуже моих охотничьих псов. Они никогда не станут подчиняться женщине. Мало того, они просто-напросто опасны. - Гарет помолчал, давая Глориане время осмыслить свои слова, а затем продолжал: - Я поклялся твоему отцу, что сохраню твою репутацию и твою добродетель в том случае, если этого не сможет сделать твой муж. И я сдержу свое слово, Глориана, поверь мне. Если ты попытаешься помешать мне, я приму соответствующие меры.