— С этой минуты вы — мой пленник, — вышвырнул он в окно шпагу дона Кастильеро. — Если пожелаете сразиться со мной, предоставлю вам такую возможность в Дюнкерке. Не возражаете, гнев Перуна?

— Кто вы? — спросил генерал по-французски.

— Полковник Гяур. Не приходилось слышать?

— Тот самый, что еще недавно находился в плену у генерала д’Арбеля?

— У покойного генерала д’Арбеля. Однако, пардон, — оглянулся князь на ворвавшегося в кабинет офицера-испанца, — воспоминаниями займемся потом.

Откуда взялся этот офицер и как он прорвался в кабинет — этого Гяур понять не мог. Но, встретив ударом копье-меча шпагу отважного испанца, князь с удивлением узнал в нем лейтенанта д’Эстиньо.

— Так это вы, Гяур, дьявол меня рассмеши?! — оцепенел лейтенант. И этого было достаточно, чтобы князь выбил из его руки шпагу и ударом ноги сбил с ног.

— Я ведь просил вас, лейтенант, не появляться больше на моем пути.

— Пощадите, полковник, — пятился лейтенант, скользя телом по паркету. — Я содержался здесь, в подвале, под охраной. Меня чуть не казнили.

— Это правда? — рявкнул Гяур, обращаясь к генералу.

— Правда, — ответил тот. Сейчас в его руке была чужая шпага.

— Я согласен сражаться в вашем полку, князь, — решил использовать свой последний шанс д’Эстиньо. — Можете не сомневаться, я ни при каких обстоятельствах не предам вас.

— Слово офицера и дворянина?

— Клянусь честью моего рода.

— Тогда какого черта вы ползаете по полу? Придется поверить, дьявол меня рассмеши, — согласился Гяур.

— И ни разу не пожалеете об этом.

— Странно как-то сводит нас злой рок на земных и морских дорогах, лейтенант, — проговорил князь, подавая лейтенанту руку и помогая ему подняться. — Какая бы пророчица разъяснила, к чему это?

Генерал Кастильеро наблюдал сцену примирения двух врагов, вобрав голову в плечи и опершись руками о стол. Он как-то сразу потускнел и угас. Он прекрасно помнил, что арест лейтенанта д’Эстиньо на его совести. Как и обвинение во всех грехах, какие только можно было выдвинуть против него: от гибели эскадры командора дона Морано до загадочного убийства своего предшественника, генерала д’Арбеля, таинственность которого ему приказал развеять сам король. В этой ситуации срочно нужен был смертник, обреченный на избиение камнями. И он нашелся — в лице лейтенанта д’Эстиньо.

— Поскольку вы поклялись честью своего рода, лейтенант, я отплачу прощением всей той подлости, которую вы совершили в отношении меня.

— Запомню вашу доброту, князь. Лучше сражаться рядом с вами, чем гибнуть на виселице по приговору этого негодяя, — указал д’Эстиньо на коменданта. И, подхватив шпагу, бросился к нему.

— Враг — там, — копьем преградил ему путь Гяур. — За этой дверью. Здесь только пленный.

— Слушаюсь, сеньор полковник.

Прихватив генерала, они спустились на первый этаж. В эту минуту дверь распахнулась, и в проеме возник Хозар.

— Князь, испанцы! Около двух сотен. Они откатываются под натиском полка Улича.

— Прикажи всем своим казакам войти в здание. Забаррикадируйте окна и двери.

— Бессмысленно. Нужно отходить.

— В таком случае Уличу вновь придется штурмовать резиденцию коменданта. А пока мы будем здесь, мы задержим испанцев и, при подходе рейтар Улича, ударим с двух сторон.

— Подчиняюсь приказу, полковник, — довольно неохотно согласился Хозар.