Король (встает в гневе). Кем бы вы ни были, что бы ни случилось, это превосходит всякую меру неприличия и непочтительности. Я не потерплю такого бесчинства. Подите вон!

Галахад. Артур, Артур.

Король. Подите вон! В этой комнате — двое мертвых, эта комната — спальня королевы. Я не потерплю больше…

Галахад. Вы меня выслушаете, Артур. Артур! Вы стали игрушкой колдовства и нелепейшей махинации. Я — не тот, кто вышел из этой комнаты. Я только что с ходу врезался в самого себя. Доспех об доспех — мне сперва показалось, что я налетел на зеркало. Ваш Мерлин по ходу своих козней превращал то в одного, то в другого из нас Джинифера, своего прислужника, весьма в этом искусного. Галахад, которого вы совершенно справедливо выгнали и с которым я столкнулся за дверью, — должно быть, последнее перевоплощение Джинифера, и я не думаю, что Мерлин рискнет впредь придавать ему облик своих жертв. Перевоплотив его в рыцаря Грааля, он преступил границы дозволенного.

Король. Грааль… Увы, чему же мне верить? Кого слушать? Грааль несет нам лишь беды, а вы сами… правда ли, что вы — не тот негодяй, который признавался мне в своем обмане и обвинял Ланселота?

Галахад. Я догадываюсь, какую комедию должен был разыграть мошенник. Нет, Артур. Я — Галахад. Сын Ланселота и Мелузины…

Король. Бедный мальчик!

Галахад.… посланный на поиски Грааля. Несмотря на тех, кто подрывает веру в него, Грааль сушествут, и то, чего он требует от нас, огромно, ужасно, сверхчеловечески трудно.

Король. Я убил Ланселота…

Галахад. Грааль простит вас, как я прощаю. Ланселот не мертв. Королева не мертва. Вы жили, окутанные мертвящими чарами. Ничего настоящего не могло быть вокруг вас. Теперь все — по-живому, все кровоточит. Ничто больше не обволакивает, не усыпляет, не облегчает жизнь. Начинается истина. Она сурова. При пробуждении она причинит вам боль.

Король. Я жил наваждениями.

Галахад. Их чарам трудно противостоять. С утратой юного обольстителя Бландина обретает жениха. Будьте справедливы. Грааль и феи делают свое дело. Они укрыли Бландину и Саграмура так, что те глухи ко всему, что происходит в этой комнате, и, возможно, феи займутся погребением, ибо они ненавидят могилу и, случается, берут работу могильщиков на себя.

Король. А я, рыцарь Галахад, — а со мной что будет?

Галахад. С вами? Вы устранитесь, вынесете наихудшее, вы заплатите. Надо платить, платить, платить. Жизнь умерла, да здравствует жизнь! Изгоните из Британии Мерлина и его слугу. Прикажите праздновать эти похороны, как свадьбу. Будьте сильным.

Король. Рыцарь… Увижу ли я Грааль?

Галахад. Это зависит от вас.

Король. Скажите, рыцарь, скажите… чтоб его увидеть… надо умереть?

Галахад. Это было бы слишком просто. Нет, Артур, надо жить. Тут-то и есть главное заблуждение мира.

Гавейн. Сир! Я требую правосудия.

Король. Ну, ну…

Гавейн. Этот негодяй меня заточил, заковал, морил голодом, уронил в глазах всех, сделал посмешищем. Мое возмущение встречают лишь неудержимым смехом или гнусно-многозначительными взглядами. Я не смею показаться на глаза Бландине. Я сгораю от стыда. О! Сир… дядя… если вы любите Бландину, если уважаете меня, покарайте этого преступника и его слугу, и публично, умоляю вас.

Мерлин. Рыцарь Гавейн отказывается мне верить. Мне хотелось бы, сир, чтоб он услышал из ваших собственных уст, что он был здесь не так уж плохо представлен, и что если при дворе обретался его двойник, то двойник этот имел счастье не внушать отвращения Вашему Величеству.