— Давай ее сюда! — Ахак расправил складки своего пурпурного плаща и приосанился.

Маган отошел в сторону и впустил женщину — высокую, стройную, но полногрудую, с восхитительным изгибом бедер. Когда Ахак взял ее за руку, она потупилась.

— Не смущайся, душенька, — сказал король. — Я люблю встречаться с моими подданными и узнавать об их нуждах и заботах из первых уст. Это помогает мне в моих одиноких трудах. — Он взял ее за подбородок и был вознагражден застенчивой улыбкой. Отпустив Магана, он подвел женщину к окну. — Хочешь вина?

— Как вам будет угодно. — Ее тихий и мелодичный голос разжег в короле страсть, но он подавил ее, наслаждаясь мгновением. Обнимая женщину за талию, он поднес ее руку к губам.

— Скажи: ты на все готова ради своего короля?

— Да, ваше величество.

Его пальцы, сжав ее грудь, спустились к животу.

— Ты ведь знаешь, чего мне хочется?

— Да. — Она распустила шнуровку, сбросила с плеч платье и переступила через него. Король подвел ее к кровати и разделся сам.

— Ты даже представить не можешь, что тебя ожидает, — сказал он, ложась рядом с ней.

— Могу, Ваше величество, — ответила Морриган.

— Где король? — спросил красный рыцарь.

— В герцогской опочивальне, ваша милость. У него женщина.

— Хорошо, я подожду, принеси вина.

— Да, ваша милость. Возможно, это затянется дольше обычного: уж очень она хороша, — ухмыльнулся слуга.

— Красавица в Макте? Чудеса.

— Да, ваша милость. Королю нынче посчастливилось. Я вышел, а она тут и сидит, прямо у ворот.

— Опиши мне ее.

— Высокая, с золотыми волосами. Сама молодая, а в косах уже серебро…

— Боги милостивые! — Самильданах выхватил меч и помчался по лестнице, перескакивая через две ступеньки. Дверь спальни была заперта. Отступив, он ударил ногой по медному замку. Дверь распахнулась, и он ворвался внутрь.

Маленькое, ссохшееся тело короля лежало на кровати. Морриган, нагая, сидела на полу. Из глубоких разрезов на ее запястьях струилась кровь.

Самильданах бросил меч и подошел к ней.

— Зачем? — шепотом спросил он.

Она остановила на нем меркнущий взгляд.

— Зачем? А разве ты не видишь, какими мы стали? О, Самильданах… мы портим все, к чему прикасаемся. — Она пошатнулась, но он подхватил ее. Голова Морриган упала ему на плечо. — Я любила тебя больше жизни… а теперь не понимаю даже, что это означает.

— Не говори ничего. Сейчас я перевяжу тебе руки. Твою жизнь еще можно спасти.

— Нечего спасать. Я умерла там, в Вире, когда стала одной из них… такой же, как ты, любимый.

— Ты ничего не понимаешь. Мы создадим новую Габалу… новую…

— Ты помнишь, как любил меня?

— Помню.

— Не в Вире — раньше, в саду, в ночь твоего отъезда. Помнишь?

— Да. Это было в другой жизни.

— Что же стало с тем отважным молодым рыцарем?

— Он все еще здесь, Морриган. Он… Морриган! — Самильданах бережно уложил ее на пол и закрыл ей глаза.

Мананнан, Элодан и другие рыцари ждали, сидя на конях к северу от наступающего противника. Настроение у них было сумрачным. Лло послал разведчиков на восток и запад, чтобы прикинуть численность вражеской кавалерии, и уже получил первое донесение. С запада наступали две тысячи всадников, с востока вестей пока не было.