Потом немного помедлил, аккуратно отколол ордена и положил их на стол.

— Благодарю за оказанную честь, однако, увы, согласно статусу офицера Республики Родезия я не могу принимать награды иных государств.

В подсобке повисла тяжелая пауза и первым, нарушил ее зампред комитета государственной безопасности.

— Ваши награды дождутся вас дома, — спокойно заявил он и убрал награды. — Этот момент рано или поздно наступит.

Тим молча склонил голову. Он не нашелся чем возразить. Кто его знает, удивляться он уже давно отвык.

— Вам может показаться, что наша сторона приняла вас сдержано, — продолжил Григоренко. — Однако, смею уверить, что мы достойно оцениваем перспективы нашего сотрудничества, а внешний антураж продиктован обстоятельствами. Когда к вашему визиту прикованы взгляды соответствующих служб всего мира, мы сочли необходимым создать впечатление…

— Мы все понимаем, — вежливо перебил Тимофей. — Пожалуй, оставим официоз, Григорий Федорович.

— Лады… — генерал протянул руку Тиму. — Ну что, еще по одной?

— Почему бы нет?

С музыкальным звоном в рюмки пролилась водка….

Глава 7

Опустевшие миски унесли, взамен появились точно такие, но уже с разваренной гречкой, обильно сдобренной зажаренной с луком тушенкой.

От восхитительного, такого знакомого аромата у Тима даже дыхание сперло. Сразу захотелось пропустить рюмашку и запихать в себя ложку с горой гречки с тушняком.

Тот, кто занимался режиссурой встречи, оказался просто гениален.

— Извините за простое угощение, — улыбнулся генерал-лейтенант. — Я привык на фронте к такой еде. И почему-то мне кажется, что вам понравится.

Он сам разлил остатки водки по стопкам и посмотрел на Тимофея.

— Нравится, — коротко ответил Тим. — Мне приходилось лакомиться в рейдах личинками из засохшего слоновьего дерьма, падалью и другой вкусной и полезной пищей. После такого, сами понимаете, я всеяден. А борщ я не ел с того момента, как ваши подопечные «повстанцы»… — Тим сделал тяжелую паузу и сухо продолжил. — С того момента, как они сожгли живьем моего отца и мать. Отец очень любил борщ, а мать его прекрасно готовила. А гречка с тушенкой в банках… ее у нас тоже хватает, в товарных количествах, причем советского производства. В трофеях достается. И перловка и рис с мясом. Родезийские парни из моей команды очень любят советские консервы.

— Выражаю вам искренние соболезнования… — Григоренко приподнял стопку. — К сожалению, война… — он сделал паузу, — очень несправедливая сука. Помянем ваших родителей?

Тим кивнул.

— Помянем.

После того как выпили, в каморке повисло молчание и первым его нарушил Тимофей.

— Перейдем к делу, товарищ генерал-лейтенант. Но, прежде чем я выполню свое обещание, хочу, чтобы вы не питали иллюзии в отношении моих мотивов.

По знаку Григоренко принесли еще одну бутылку водки, но Тим закрыл рукой свою стопку.

— Мне хватит.

Генерал с пониманием кивнул и даже не стал открывать бутылку.

— Итак, приступим… — Тимофей криво усмехнулся. — Я русский и люблю Россию. Но Россию, а не Советский Союз, а к коммунистической идеологии отношусь равнодушно, если не сказать отрицательно.

Тут он не соврал. Настоящий Тим Бергер сильно ненавидел коммунистов, мало того, ненавидел абсолютно все связанное с Союзом Советских Социалистических Республик. Он считал их врагами и не без оснований.