Мистер Пайпер поднялся из-за конторки.

— Я вернусь через минуту.

Она прождала двадцать лет, так что минута не имела значения. Хотя ее удивило, что Дженнингс нанял всего двух человек для охраны здания и она спокойно прошла мимо них. Наверняка Таннер предупредил отца, что она явится. Может, Дженнингс посчитал это пустой угрозой? Что у нее не хватит смелости убить его? Если так, это будет его последней ошибкой.

Зачем только она подумала о Таннере? Он будет подавлен тем, что она собирается сделать. Кем бы ни был Дженнингс, он все еще был отцом Таннера, а Таннер очень его любил.

— Следуйте за мной, пожалуйста. — Пайпер стоял в дверях короткого коридора, обшитого панелями светлого дерева.

Фокс расправила плечи и стиснула губы. Сердце бешено забилось, а по спине побежали мурашки. Как долго она ждала этого момента! Всю свою жизнь!

Натянуто улыбаясь, она пошла за Пайпером по коридору и оказалась в просторном офисе с множеством книжных полок, картин и роскошных ковров.

— Мистер Дженнингс сейчас к вам выйдет. — Мистер Пайпер снова внимательно на нее посмотрел и вышел, закрыв за собой дверь.

Фокс не понравилось, что ее заставляют ждать. Она подошла к окну и увидела горы. Покрытые снегом вершины напомнили ей, что следующей зимы она уже не увидит. Впрочем, ей никогда не нравилась зима.

Отвернувшись от окна, она мельком взглянула на часы, стоявшие на каминной полке, а потом ее глаза остановились на огромном письменном столе Дженнингса… В шоке она отпрянула. На столе стояли два портрета в рамках. На одном был Таннер в детстве, а на другом… Фокс взяла в руки рамку и поднесла ее к окну, поближе к свету.

Это было счастливое круглое детское личико, которое она всегда ожидала увидеть в зеркале, — немного лукавое и смеющееся. Ясные серо-голубые глаза, улыбающийся рот и копна вьющихся рыжих волос. Она не помнила, как позировала для этого портрета, но узнала белый фартучек и ниточку жемчуга.

— Это дочь, которая могла бы у меня быть, — раздался голос у нее за спиной. — Не проходит и дня, чтобы я не сожалел о том, что потерял ее.

Фокс обернулась, уронила портрет и, схватившись за сумку, оказалась лицом к лицу с человеком, который занимал ее мысли почти двадцать лет.

Годы не пощадили Хоббса Дженнингса. Фокс знала, что он на двадцать лет моложе своего теперешнего внешнего вида. Когда-то его волосы были такими же темными и густыми, как у Таннера. Теперь они поредели и стали седыми. Он уже не выглядел высоким и элегантным. Он сгорбился и тяжело опирался на палку. Больше всего ее поразила печаль в его глазах. Таких глаз Фокс еще никогда не видела.

— Я пришла, чтобы… — Она стала шарить в своей сумке.

— Я знаю, зачем вы пришли. Я вас ждал. — С тяжелым вздохом он опустился в кресло у стола. — И я знаю, кто вы.

— Вам Таннер рассказал.

Она знала, что он расскажет. Стоя напротив Дженнингса, она нацелилась ему в лоб.

— Я в любом случае узнал бы вас, дорогая Юджиния. Вы вылитая ваша мать. Вы знали об этом?

Этот вопрос был настолько неожиданным, что выбил почву у нее из-под ног. Слезы подступили к глазам. Кроме него, на свете не было ни одного человека, который помнил бы ее мать.

Она крепче сжала рукоятку «кольта», но потом опустила его. И не смогла удержаться от вопроса:

— Я этого уже не помню. Как она выглядела?

Ваша мать была прелестной, элегантной и стройной, как тростинка. У нее были серо-голубые глаза и такие же, как у вас, рыжие волосы. — На его морщинистом лице появилось что-то вроде улыбки. — Она была грациозной, но сильной, мудрой, смелой, любящей. — Повернувшись вполоборота, он остановил свой взгляд на горах за окном.