Фокс моментально оценила ситуацию. Пич стоял с одной стороны мула, груженного золотом, а Ханратти — с другой, приставив револьвер к груди Пича.

Через секунду Фокс уже стояла между Ханратти и мулом, чувствуя, как в спину ей упираются мешки, а в живот нацелен револьвер Ханратти.

Но она также поняла, что Ханратти почувствовал, как острие ее ножа упирается ему в бок.

— Сейчас же опустите оружие. — Ее голос дрожал от ярости. — Не смейте направлять револьвер ни на кого из членов экспедиции, вы меня поняли?

Чуть нагнувшись, она сильнее нажала на нож, так что Ханратти опустил взгляд и выругался.

— Никто не смеет прикасаться к золоту.

— Мистеру Эрнандесу поручено заботиться о животных, нагружать и разгружать их. — Револьвер не дрогнул в руках Ханратти, но и ее нож — тоже. Они стояли так близко друг к другу, что Фокс увидела мелкие пузырьки слюны в уголках губ охранника.

Он оскалился.

— Таннер не говорил, что никто, кроме мистера Эрнандеса, не должен прикасаться к золоту. Он сказал — никто.

— Я, наверное, был недальновиден. — Рука Таннера опустилась на плечо Ханратти. Он повернул охранника к себе и заставил его опустить руку, державшую револьвер. — Я доверяю мистеру Эрнандесу разгружать золото. И я доверяю всем, кто хотел бы ему помочь. — Его взгляд остановился на Ханратти. — Сейчас же убери оружие, Каттер.

Пич с шумом перевел дыхание и, откинув брезент, взглянул на банковские мешки так, словно ничего не произошло.

— Куда вы хотите, чтобы я их переложил?

— Положите их возле моего спального мешка и прикройте моим седлом.

— Никогда больше не смейте так делать, — сквозь зубы процедила Фокс, обращаясь к Ханратти.

Ханратти отошел и стал картинно прятать револьвер в кобуру.

— Я просто выполнял свою работу. Никто не пострадал. Фокс внимательно посмотрела на его грубое небритое лицо и маленькие глазки.

— А я делала свою, и тоже никто не пострадал. — Но она была не права. Сквозь рубашку чуть повыше пояса у Ханратти выступила капля крови. Все же она его поцарапала. — Простите.

Ханратти вытащил из-за пояса рубашку и удивленно уставился на пятно.

— Черт возьми, — сказал он, обернувшись к Брауну и показывая каплю крови на коже. — Она меня порезала!

— Ты этого не переживешь, — ухмыльнулся Браун. Оба охранника посмотрели на Фокс так, будто видели ее в первый раз. — Мэм, это был самый смелый и самый глупый поступок, который мне когда-либо приходилось видеть. Вы знаете, сколько человек застрелил на своем веку Ханратти?

— А мне на это наплевать! — отрезала Фокс. — Только бы он не застрелил кого-нибудь из нашей компании.

Они продолжали смотреть на нее так, словно она стала на фут выше ростом.

— Так кто из вас будет сегодня готовить ужин? Пусть поторопится.

— Похоже, поваром будешь ты, Джубал. Я не могу. Я раненый.

У них ушло на сорок пять минут больше, чем следовало, на то, чтобы устроиться лагерем, сварить кофе и поджарить мясо — для ужина. Фокс это не расстроило. Через несколько дней они привыкнут и будут все делать быстрее и лучше.

Фокс вымыла тарелки в реке и оставила их у костра до утра. Как во всяком хорошем лагере, кофейник был оставлен на углях, а свою кружку каждый оставлял при себе. Ей понравилось, что никто из мужчин не достал из своей сумки бутылку виски. Если у них и была бутылка, они, видимо, сохраняли ее для особого случая. Фокс посчитала, что это было хорошим предзнаменованием.

Они сидели вокруг костра, пили кофе и обменивались отдельными фразами до тех пор, пока солнце не зашло за горизонт.