— В общем-то я не возражаю против небольшого загара, но я не хочу становиться темнее, чем сейчас.

Сейчас ее лицо было золотистого цвета, который оттенял голубизну ее глаз. Таннер сомневался, что у Фокс когда-либо будет молочно-белая кожа, продиктованная модой. Она всегда будет чуть смуглой с румянцем на щеках. По мнению Таннера, эти живые цвета делали ее гораздо привлекательнее белокожих женщин.

— Я подъехала к вам не для того, чтобы обсуждать свое чертово лицо, — сердито сказала она.

— А о чем вы хотели меня спросить?

Разговаривать с Фокс, подумал он, все равно что идти по полю, на котором расставлены ловушки, готовые вот-вот захлопнуться.

— У меня есть причины не появляться в Денвере с сильно загорелым лицом. — Ее глаза вызывающе сверкнули, что заставило его воздержаться от комментариев. — Не тщеславие заставляет меня мазаться яичным желтком.

— Немного тщеславия никогда не повредит. — Он понятия не имел, что еще сказать по этому поводу.

— Я хочу поговорить о шахтерском поселке, где мы собираемся остановиться.

Слава тебе, Господи. О шахтерских поселках он знал все. Или почти все.

— Я думаю, что нам надо пожить там дня два, но решение должны принять вы.

Он сразу же подумал о сроке, который поставили ему похитители.

— А почему вы решили остановиться на два дня?

— Мы в пути уже десять дней. Животным не повредит день-другой отдыха, да и нам тоже. В поселке есть баня и несколько примитивных закусочных, но еда там все-таки лучше, чем та, что мы готовим на костре. И там есть пара огромных палаток, используемых в качестве салунов.

Все вещи Таннера требовали стирки, а от людей разило дымом и потом. Она была права и насчет животных — им тоже нужен отдых от седел и тяжелого груза.

— У нас все идет, как намечено, — добавила Фокс. — Двухдневный отдых не скажется на нашем графике.

Что беспокоило Таннера, так это салуны. Насколько Таннеру было известно, Ханратти и Браун пока не нарушали его требований насчет выпивки, хотя обоим это не слишком нравилось. Смогут ли они устоять против салунов?

— Хорошо, — неохотно согласился он. Фокс кивнула:

— Мы разобьем лагерь на окраине поселка.

Во время короткого полуденного отдыха Таннер поговорил Ханратти и Брауном.

— Пьяные не очень-то хорошие охранники, — сказал он им.

— Не будьте с нами так суровы. Протестовал главным образом Браун. Ханратти глянул на мула, груженного золотом.

— Напиваться, ясное дело, не профессионально, но от пары стаканчиков человек не опьянеет. Как насчет этого? Мы не покидаем наш лагерь одновременно и не выпиваем больше двух порций?

— Это приемлемо, — согласился Таннер. — Но если вы оставите золото без присмотра хотя бы на одну минуту, я вас уволю. Если только не пристрелю до того. Вам понятно?

— Черт! — Джубал сверкнул белыми зубами. — Первым делом я помоюсь и побреюсь. А женщины в поселке есть?

Они въехали в поселок во второй половине дня. Первыми, кого заметил Таннер, были несколько изможденных женщин, одетых в мужское платье. Одна вела за собой мула, груженного снаряжением старателя. Другая, толкая впереди себя тележку, переходила от одной палатки к другой и продавала пирожки. По сравнению с этими женщинами Фокс выглядела воплощением женственности. В отличие от них Фокс не остригла свои великолепные волосы, ее кожа была загорелой, чистой и гладкой.