— У меня пирожок со сметаной и с изюмом, — сообщила Фокс. — А у вас?

Таннер проследил за тем, как она провела языком по верхней губе, слизывая крошки, судорожно сглотнул и отвернулся.

— У меня с сушеными персиками.

— С персиками! Недаром женщина заломила такую цену. Персики здесь не достанешь, а если они есть, то очень дорогие.

— А вы умеете печь пирожки? — полюбопытствовал он. Женщине, умеющей говорить на языке пайютов и одержавшей над мужчиной победу в стрельбе, по мнению Таннера, вряд ли понравилось бы стоять на кухне у плиты и печь пирожки.

Она поджала губы, а ее лицо вдруг пошло красными пятнами.

— Нет, — неохотно призналась она. — Я умею готовить обычную еду, но ничего особенного. Печь я умею только галеты.

— Тоже неплохо.

— Иногда хочется что-то вроде пирога или пирожного, но Пич не умеет печь, поэтому и я не умею. Но я могла бы научиться. Нет ничего такого, чему бы я не могла научиться. Просто у меня никогда не было к этому тяги.

Они молча доели свои пирожки, и Таннер вытер руки о свою бандану.

— Становится темно.

— И холодно, — добавила Фокс, поеживаясь. Пич, видимо, был прав, предрекая снег. Фокс зевнула.

— Эта ванна меня разморила. Лягу спать пораньше, а завтра посплю подольше.

Они уже дошли до окраины поселка, и Таннер ожидал увидеть костер в их лагере, но впереди было темно.

— Разве, когда мы уходили, костер не горел?

— Конечно, горел. Мы всегда поддерживаем огонь в лагере. Таннер почувствовал, как она напряглась, и увидел, что она вглядывается в темноту.

— Что-то случилось.

Ночь уже наступила, и они должны были увидеть пламя своего костра. Бросив пирожки, Таннер выхватил револьвер и неслышно двинулся вперед. Фокс осторожно шла рядом. Перед тем как подойти к лагерю, они замедлили шаг, стараясь разглядеть, что их ждет впереди.

— Нас ограбили, — пробормотала Фокс.

Таннер выругался. Они увидели, что палатки повалены, мешки вскрыты, а их содержимое разбросано по земле. Посреди предметов одежды валялся разорванный пакет муки, и пахло уксусом. Таннер сразу же подошел к тому месту, где под седлом были спрятаны мешки с золотом. Седло валялось рядом, а мешки исчезли.

— Подождите, пока я разожгу огонь, — резко бросила Фокс. — За ее спиной раздавались приглушенные звуки. — Похоже, вы уже давно так лежите, так что еще пара минут вас не убьет.

Обернувшись, Таннер увидел две лежащие на земле фигуры. Это были Ханратти и Пич со связанными руками и ногами и с кляпами во рту. Когда Фокс разожгла костер, стали видны их лица. В черных глазах Пича Таннер прочел покорность, лицо Ханратти окаменело от недоумения.

Таннер сорвал грязную бандану с лица Ханратти.

— Что, черт возьми, здесь произошло?

Стиснув зубы, Фокс перерезала веревки, связывавшие руки и щиколотки Ханратти и Пича. Оба встали, потирая затекшие руки и притопывая ногами, чтобы восстановить циркуляцию крови.

— Ты не охранник, Пич. Я на тебя не сержусь, — сказала Фокс. — Оседлай кобылу мистера Таннера и моего мустанга. А тебя, — она обернулась к Ханратти, — тебя мне хотелось бы пристрелить.

Ханратти непрерывно ругался, но, встретившись с ледяным взглядом Таннера, умолк.

— Их было двое, — запинаясь, начал он. — Возможно, это те двое, что проехали мимо нас вчера. Когда они подошли к нашему костру, они сначала поздоровались, а потом выхватили револьверы. — Ханратти вытер рот тыльной стороной ладони. — Остальное можете себе представить.