Глаза Валя и без того, может, чуть меньше чем у сильфа, при виде моего сияющего карандаша стали в пол лица. Фаль-болтушка и тот перестал трещать по пустякам, затаил дыхание. Ровно писать я никогда не умела, поэтому решила просчитать какого размера руны мне на лбу мальчишки рисовать следует, чтобы все влезло, а АНСУЗ, та руна что за воздух, дыхание, снятие оков да речь отвечает, аккурат в центре уместилась. Перевернув карандаш обратным концом, я прикусила губу, сосредотачиваясь. Черчение никогда моей сильной стороной не было, то ли аккуратности не хватало, то ли каждый раз училку-истеричку вспоминала, и желание чего-то изображать напрочь пропадало. Но тут хочешь - не хочешь, а хотя бы попробовать поколдовать надо. Пальцы начало чуть-чуть покалывать от ощущения готовой воплотиться в рисунке руны.

    -  Уже все? - хрипловатый неуверенный голосок прозвучал так неожиданно, что я, не успев начертать ни единого знака, выронила карандаш в пыль.

    Катрика изумленно охнула и попятилась к двери в дом, шепча:

    -  Ивалла, Ивалла, пойди сюда…

    -  Ну раз говоришь, значит все, - ошалело хмыкнула я, нагнувшись, чтобы поднять карандаш, посоветовала: - Мать позови, да погромче, чтоб она тебя со двора услыхала.

    -  Мама, - неуверенно позвал Валь и, пробуя голос, повторил с каждым разом все громче и звонче: - Мама, мамочка, мама!..

    -  Валь, сынушка! Родненький! Говори! Говори! - Ивалла вихрем вылетела из дома, едва не сметя со своего пути травницу (я-то успела отскочить), и сграбастала свою кровиночку в объятия такие крепкие, что я испугалась за ребра пацана.

    Мать смеялась и рыдала одновременно. Катрика беззвучно плакала рядом, вытирая дорожки радостных слез ладонью. Я шепнула ей на ухо:

    -  Пора, пойду, а ты им скажи, что со мной сама расплатилась какими-нибудь секретами знахарскими. Не буду я у вдовы плату брать.

    -  Но как же так? - травница замялась, вроде бы чуя мою правоту, но не осмеливаясь нарушать раз и навсегда установленного порядка, - а обычай…

    -  Я паренька не лечила магией, не успела, - осторожно призналась я женщине, отводя глаза от безумствующей матери и счастливого пацана, чей голос разлетался по двору все звонче и звонче. Почему-то мне было неловко. - Он раньше заговорил, хватило одной веры в то, что здоров будет. Ты знаешь, как это бывает, если верит больной в исцеление, иногда и никакого другого лекарства не надо.

    -  Все равно твоя магия его спасла, - осталась при своем мнении Катрика, - коли Валь не поверил бы в силу магевы, так и молчал по сию пору. А про Иваллу ты правильно угадала, не богат их двор, концы с концами бы свести, я тебя привела, мне и благодарить. Не отказывайся, магева Оса, не гневи мою судьбу.

    Горсть монет из плотного кармашка на фартуке достала травница и отдала мне без счета. Вспомнив, что врачи да колдуны на селе издавна самыми богатыми людьми считались, я не стала ругаться с Катрикой, молча убрала почти незаработанную плату в карман к первым трем монеткам и вышла со двора, не дожидаясь пока ошалевшая от счастья Ивалла кинется целовать мне ноги, она уже порывалась это сделать, да все от сынишки оторваться не могла.

    Травница решила чуток проводить меня до калитки, а тут меня осенила очередная идея:

    -  Слушай, Катя, - схватила я травницу за руку, - если твоя подружка на компенсации настаивать будет, то скажи, я ей так отплатить велела: найти достойного мужика, который и ей приглянется и Валю отца заменит.

    Катрика мелко заморгала и расплылась в улыбке, энергично кивнув:

    -  Обязательно, даже если настаивать не будет, все равно передам.