Я на всякий случай показал Игорю и Гошке кулак. А потом шепотом посоветовал:

– Назовите эту операцию «Лебяжий пух». Легкость названия в какой-то степени компенсирует якорную тяжесть.

– Принято… – тем же шепотом отозвался Игорек и с индифферентным лицом начал водить объективом крошечной камеры «Экран» по палубным надстройкам.

Любезные хозяева бригантины разрешили нам снимать на судне все, что хотим. И даже позволили сфотографировать карту Балтийского моря («Ostsee»), на которой был проложен маршрут «Вильгельма Пика».

Я сперва даже не поверил! Потому что знал: на любом советском судне такое было бы немыслимо. Морские карты были отнесены к документам особой секретности. Считалось, что сделанный с них фотоснимок неизбежно попадет в лапы иностранных спецслужб и Пентагон занесет различимые на фотографии ориентиры в специальную схему для точного наведения межконтинентальных ракет.

Идиотизм таких суждений был очевиден для каждого школьника. Карты и лоции всех морей и побережий для того и печатаются, чтобы ими могли пользоваться моряки любого государства. Секретность здесь бессмысленна и чревата катастрофами… Но попробуйте в чем-то убедить цензуру!

Кстати, рижская поездка все-таки послужила поводом для наших споров с цензурой.

В семьдесят первом году мы стали готовить в Средне-Уральском издательстве книгу об отрядной жизни («Каравелле» как раз исполнилось десять лет). Включили туда и главу про операцию «Нептун Балтийского моря» – конечно с фотоиллюстрациями. И вот однажды звонит мне наш милейший редактор Светлана Владимировна Марченко:

– Слава, цензор требует убрать снимок, где вы на немецком судне! Говорит, что там на первом плане какой-то непонятный прибор. Возможно, из числа новейших и секретных!

– Святые угодники! Да это обыкновенный магнитный компас! Немецкой марки «grw»! Его знают все на свете. Кстати, весьма неважный по сравнению с нашими, советскими. У нас такой же в отряде валяется, в разобранном виде!

– Святые угодники для цензуры не указ, у нее инструкции…

– Да ведь судно-то даже не наше, а иностранное!

– Но ГДР – наши союзники…

– И какой же секретный прибор союзники стали бы показывать туристам!.. И откуда он может взяться на маленьком паруснике, где проходят начальную практику мальчишки, решившие поступить в мореходную школу?

– Слава, но я-то при чем?! Требуют убрать.

Меня «зашкалило»:

– Тогда снимайте книгу с производства!

– Ну, Слава-а!

– Снимайте! Я так не согласен работать! У всякой глупости должен быть предел, даже в цензурном ведомстве!

Снимок послали на экспертизу в московскую военную цензуру. К счастью, ответ пришел быстро. И, кажется, даже с комментариями по поводу интеллектуального уровня свердловских цензоров (точно не знаю, письмо мне, конечно, не показали).

А с другим снимком получилось еще смешнее.

В Риге к нам «примкнул» местный восьмилетний пацаненок Владик, сынишка поварихи с плавбазы «Экватор» . Скромное светлоголовое создание в белой, как ромашка, бескозырочке. С очень подходящей фамилией Цветков. Мальчишка крепко привязался к нашим ребятам, особенно к «пятнадцатилетнему капитану» Оле Сваловой. Даже всплакнул, когда пришло время прощаться (и Ольга тоже). И потом долго переписывался с «Каравеллой».

На прощанье мы сделали фотопортрет Владика. При подготовке книги решили поместить этот снимок в главу о наших друзьях.

Казалось бы, уж здесь-то вовсе нет повода для цензурных придирок!

Оказалось, что есть!

– Слава! Они требуют убрать вашего Владика, – с тихим рыданием в голосе сообщила Светлана Владимировна, когда я пришел в редакцию.