Изменить размер шрифта - +

— Ну! — стряхнул мои руки Алёша, — Не злись… Что-то я раньше за тобой такой обидчивости не замечал.

Мы ссорились, потому что устали. Уже два часа бродили мы по тёмному лесу. Гроза прошла стороной, но и на наши головы туча вылила не одну цистерну воды. Мы вымокли до нитки, и нам уже стало всё равно, идёт дождь или перестал. Мы шли наугад и до хрипоты кричали Вере, что это мы и что бояться нас не надо. Я свалился в канаву, потерял фонарик, и дальше пришлось идти на ощупь. Было холодно и страшно. Изредка в разрыве туч показывалась одинокая звезда. Нас обступали деревья, и казалось, что смотришь на неё со дна глубокого колодца.

Потом мы заблудились.

И подумать только, что всё это началось с тюбетейки, которую ветер сорвал у меня с головы!

— Идём, — сказал я, — я замёрз, не могу больше без движения сидеть.

Выставив руки, мы пошли вперёд, натыкаясь на стволы деревьев. Наконец вышла луна, и стало ещё страшнее. Загадочные тени легли на землю, закачались верхушки деревьев, и всё вокруг — пни, коряги, холмики — приняло самые фантастические формы.

Стараясь не смотреть по сторонам, я поднёс компас к самым глазам и определил, что север у нас за спиной.

— Если север у нас сзади, — спросил я, щёлкая зубами, — то впереди мы видим что?

— Впереди мы видим речку! — радостно сказал Алёша и стукнул меня по плечу. — Я говорил, как по этому лесу ни петляй, всё равно выйдешь к реке.

Действительно, впереди за деревьями тускло блестела река. Потом мы увидели, как чуть левее на берегу вспыхнула спичка. Огонёк опустился вниз, почти коснулся земли и стал расти, разбегаясь в стороны и вверх. Два человека, сидя на корточках, разжигали костёр. Алёша сказал мне «Тш-ш», встал на пенёк и с минуту наблюдал за неизвестными, сидящими к нам спиной людьми в плащах, с острыми капюшонами на голове. Потом он соскочил, тихо вскрикнул и, обхватив руками левую ногу, сел на пенёк.

— Ты что?

— Ничего. Оступился.

Он встал, ступил на левую ногу и опять сел.

— Скажи, пожалуйста! Совсем не могу идти.

— Может, перелом?

— Какой, перелом? Вывих!

— Обопрись на меня. Я тебя до костра доведу.

— Нет, Толя, от этого костра нам надо сломя голову бежать.

— Беги.

— Вот посижу немного, и побежим. Я тебе серьёзно говорю. Ты к капюшонам присмотрись. Я таких в деревне ни у кого не видел.

— Ты что же думаешь, это милиция на берегу сидит?

— Определённо.

— Ты, может, считаешь, что они и весь лес окружили сейчас?

— А как же? С чего бы это двое из них на берегу стали сидеть?

— Больной ты, Алёша, человек, вот что я тебе скажу. Мания величия у тебя. Вся московская милиция приехала его ловить. Идём! Некогда тут возиться с тобой.

— А ты не возись, — зло ответил Алёша и оттолкнул меня. — Иди!

— Скажешь! Как же я брошу тебя?

— Ты уже не раз собирался меня бросать, вот и бросай. Ты же с детства привык мимо чужой беды проходить.

Эти слова, как кнутом, стеганули меня, и, словно лошадь, я взвился на дыбы.

— А ну, повтори! — сказал я и полез на Алёшу с кулаками.

— И повторю. Тебе лишь бы самому в беду не попасть, а до других тебе дела нет.

Это было непостижимо! Если бы три дня назад мне сказали такие слова, я бы только усмехнулся. Но сейчас я думал, что ничего на свете не может быть оскорбительней. Я, конечно, поступил подло, но в эту минуту я совсем забыл про Алёшину ногу. Я кинулся на него, повалил на землю и чуть было не стукнул его кулаком по лицу. Но Алёша оказался сильнее меня. Он не хотел драться со мной. Он только схватил меня за руки и стал выворачивать их.

Быстрый переход