– Вот так хорошо, – удовлетворенно кивнула головой девушка.

Именно девушка, потому что вряд ли ей было больше двадцати пяти лет… может чуть больше. Что само по себе вызывало нешуточное удивление. Во-первых: такой чин для женщины – дело неслыханное, в СС званиями просто так не разбрасываются, и за какие такие заслуги девка носит чин, равный капитану вермахта, можно только догадываться. Во-вторых: занимать в таком возрасте должность руководителя какого-то шибко секретного и очень важного проекта… тоже не семи пядей во лбу нужно быть. Словом, загадочно, однако. Хотя мне почти все равно. Сука нацистская…

Девушка встала с кресла и, шурша тяжелым, парчовым халатом, подошла к шкафу. Достала бутылку и налила себе в бокал чего-то кроваво-красного. Затем вернулась в кресло и задала вопрос:

– Еще раз спрашиваю, откуда вы так хорошо знаете немецкий язык. Советую отвечать правду, так как от ответа зависит ваша судьба. Я давно уже подумываю подкинуть работы СД и сбагрить вас в его цепкие лапки. Отвечать.

– Детский дом. Моя учительница в детском доме считала меня самым способным учеником. И я всегда мечтал прочитать в оригинале Гёте и Гейне. Вот отсюда и результат. Больше мне нечего сказать, фрау гауптштурмфюрерин.

Как бы правду сказал… ну почти, а остальное ей знать не надо. Да и никому не надо.

Девушка, выслушав меня, склонила голову, немного помолчала и, отпив вина, поинтересовалась:

– Еще раз, только правду. Зачем вы меня спасли?

– Если я скажу правду, то ваш человек срежет мне голову. Вы же хотите знать реальные мотивы? Так что же мне делать?

– Не срежет… – эсэсовка сказала узкоглазому несколько слов на непонятном, каркающем языке. – Говорите.

Давление клинка на шею ослабло…

– Вы изумительно красивы, фрау гауптштурмфюрерин. Я поражен до самых глубин души. Такую очаровательную женщину, как вы, я в своей жизни еще не видел. Поэтому просто не смог допустить вашей смерти. Вот мои реальные мотивы.

– Так красива, что заставила забыть, что я ваш враг? – вопросительно склонила головку девушка, умело скрыв довольную улыбку.

– Для меня в тот момент данный факт не имел никакого значения.

А вот здесь я довольно сильно покривил душой. Красива, спору нет, но, честно говоря, я об этом не думал, когда лез в горящий домик. Да и не видно было толком красоту. Мог вполне и крокодил оказаться.

Словом… словом, я сам не знаю, зачем я это сделал. Есть подспудное чувство, что таким образом я постарался улучшить свое положение, но я эту поганую мысль гоню подальше.

А сказал я так, потому что чувствую, какого ответа ждет немка. Женщины!.. Если придурочный терпила лезет за ними сломя голову в огонь, единственный для них подходящий мужской мотив – это то, что он лезет именно за ней, такой красивой и восхитительной. Не претендую на истину в этом утверждении, но думаю, что очень близок к ней. К тому же, почему бы не выторговать своим поступком какие-нибудь плюшки. А то отдарилась пузырем шнапса и думает, что хватит? И совсем не стыдно и плевать на мужскую гордость, если это поможет мне каким-то образом выжить. Я никого не предаю, а со своим уязвленным самолюбием как-то справлюсь.

– Я так и думала. Обычный мужской мотив… – в этот раз немка не стала скрывать торжествующую улыбку и вдруг жестко поинтересовалась: – Кто вы по национальности?

– Русский. У меня в деле все указано, фрау гауптштурмфюрерин.

– Не надо врать! – жестко возразила немка. – У меня есть свидетельство того, что вы не славянин.

Вот даже как? Я невольно растерялся. Ну да… обмеряли черепушку во время медосмотра и все остальное тоже измеряли… Только бредни все эти теории…

– И кто же? Надеюсь, не еврей?

– Еврей? Не-ет!.