— Да, — согласилась женщина и кивнула, — этому действительно надо радоваться. — Она произнесла эти слова задумчиво и серьезно. — Надо радоваться любой погоде.

Он внимательно посмотрел на женщину. Она была выше его, и Рейне пришлось задрать голову. Она не понимает шуток? Может быть, она умственно отсталая? Но отступать было поздно, они уже стояли у дверей кафе.

Два столика маленького заведения были уже заняты. За столиком у двери сидели две женщины в полицейской форме. В глубине расположился мужчина, бездомный, судя по грязной, оборванной одежде.

Они остановились в нерешительности, и Рейне показалось, что женщина хочет уйти.

— Что-нибудь не так? — спросил он.

— Нет, ничего, — ответила она.

Лицо ее оставалось бесстрастным, но в светло-голубых глазах явственно промелькнул страх.

Да, это заведение и вправду могло внушить страх, особенно человеку, впервые пришедшему сюда поздним вечером. Освещение было скудным, обстановка — убогой. Алкаш, наркоман, сумасшедший — или кем там еще мог быть сидевший в углу тип с длинными немытыми волосами и с ввалившимися щеками, придававшими его лицу сходство с черепом.

— Может быть, стоит пойти в другое место? Но время позднее, везде уже закрыто, да и погода не очень…

— Нет, нет, все нормально, — торопливо проговорила женщина.

Можно было, конечно, пройти дальше по главной улице и зайти в расположенный там бар. Но это круто меняло все дело. И не только в смысле дороговизны, но и в смысле их отношений. Пригласить женщину на чашку кофе в скромное кафе — это одно. Пригласить ее выпить рюмку-другую в уютный бар — это совсем другое. К тому же это был бы разительный контраст с церковью. Может быть, она трезвенница и дурно истолкует такое приглашение.

Тем временем она уже нашла свободное место и села. Рейне поспешил за ней, чтобы не упускать инициативу. Словно из упрямства желая показать, что ей не страшно, женщина села за один столик со страшным опустившимся типом. Рейне растрогала такая храбрость.

Барбро, официантка, вынырнула из кухни и, как обычно, с материнской теплотой поздоровалась с Рейне. Она повернулась к его спутнице и спросила, что ей принести. Рейне она не стала ни о чем спрашивать, так как знала, что он закажет двойной кофе без молока с двумя кусками сахара.

— Один маленький кофе со сливками и сахаром, — сказала толстуха.

— У меня нет сливок, только молоко.

— Ну ладно, значит, с молоком.

— Что-нибудь еще? Бутерброд, булочку?

Женщина вопросительно взглянула на Рейне.

— Заказывайте что хотите, я же угощаю.

— Я бы хотела что-нибудь сладкое.

— Пойдемте, вы сами выберете, что вам понравится.

Женщина поднялась и вслед за Барбро направилась к стеклянной витрине с выпечкой. Выбрав то, что пришлось женщине по вкусу, они вернулись к столику. Барбро несла тарелку, на которой уместились ромовая баба, миндальное пирожное, двойное, облитое шоколадом овсяное печенье, пуншевая трубочка и три круглых печенья. Барбро поставила тарелку перед спутницей Рейне.

Рейне, не веря своим глазам, в изумлении уставился на тарелку.

Барбро, казалось, не удивилась ничему. Гора выпечки не вывела ее из равновесия. Вероятно, она видела посетителей и покруче. Барбро принесла кофе и ушла на кухню.

Толстуха принялась за еду. Медленно, со смаком и молча. Через плечо Рейне она тупо смотрела в пустоту, словно его здесь и не было. Для того чтобы управиться с ромовой бабой, она взяла кофейную ложечку. Женщина отколупывала от пирожного крошечные кусочки и, закрыв глаза от наслаждения, отправляла их в рот.

Рейне смотрел на нее как зачарованный.