Разматывая бинты, он протягивал каждый из шести кусков к определенному месту. Три присоединил к ящикам, сложенным в каркасе, а три других — к коробкам в углу. Бинты расходились на равном расстоянии друг от друга и издали были похожи на нити паутины, уходящие высоко под потолок, в глубь горы из ящиков и коробок. Двух бинтов не хватило, чтобы дотянуть до самых дальних концов склада, и мистер Кеслер привязал к ним куски оставшихся рулонов. По всему помещению распространился резкий запах бензина, примешиваясь к застоявшемуся запаху плесени.

Концы бинтов мистер Кеслер просунул между ящиками, причем верхние ящики он отодвигал чуть-чуть назад, так что на нижних, там, где проходили бинты, образовались узкие площадки. Взяв со стола бумажные стаканчики, он наполнил их бензином и поставил на площадки поверх бинтов.

Теперь опять понадобился фиксатив. Мистер Кеслер выдавил его немного на то место, где он скрепил бинты, и, пока фиксатив подсыхал, вернулся к столу, забрал оставленную там кучу тряпок и отнес к открытой канистре. Он опускал поочередно каждую в бензин, затем вытаскивал, отжимал и раскладывал вокруг застывающего фиксатива.

После этого он взял подготовленный заранее кусок свечи и воткнул его в засыхающий фиксатив. Чтобы убедиться, прочно ли стоит свеча, он слегка пошевелил ее, затем несколько раз обмотал вокруг основания леской и поплотнее окружил тряпками. После этого он проверил, чтобы свеча была достаточно открыта, и наконец поднялся на ноги. Оглядываясь по сторонам, он придирчиво оценивал собственную работу. Похоже, все было сделано как надо.

Мурлыча себе под нос какую-то песенку, мистер Кеслер взял обе канистры и принялся поливать ящики бензином. Эту манипуляцию он производил не бездумно, а со знанием дела, расплескивая горючую жидкость там, где проходили бинты, и между ящиками в тех местах, где он замечал, что сквозит сырой холодный воздух. Полностью опорожнив канистры, он тщательно вытер их оставленной специально для этой цели тряпкой, после чего бросил ее в кучу остальных. Все, что нужно было сделать, было сделано. Мистер Кеслер вернулся к столу, плотно завинтил канистры и убрал их в чемодан. Затем снял перчатки и отправил их туда же вместе с оставшимся куском свечи, после чего закрыл крышку и надел пальто и шляпу.

Поставив чемодан на пол, в нескольких футах от свечи, он вынул из кармана спички. Заслоняя ладонью коробок, зажег одну спичку и медленно, прикрывая пламя рукой, двинулся к тому месту, где стояла свеча. Наклонившись, он поднес спичку к фитилю. Пламя расплавило воск, и свеча загорелась.

Мистер Кеслер выпрямился и загасил спичку, причем он не тряс ее и не дул на пламя, а, намочив слюной большой и указательный пальцы, взялся за горящий конец и затушил огонь. Бросив горелую спичку в карман, он направился к выходу. Вновь обмотав руку носовым платком, он выключил свет и немного приоткрыл дверь.

Оглядевшись по сторонам и убедившись, что за ним никто не наблюдает, мистер Кеслер выбрался наружу, запер за собой дверь и ушел.

В контору он вернулся прежней дорогой. Поднимаясь в лифте, он пожаловался Эдди:

— Умираю, до чего зуб болит. И ведь ни с того ни с сего. Придется, наверно, бежать к врачу.

И Эдди посочувствовал:

— Уж эти зубы, они никогда покоя не дадут, верно?

— Верно, — сказал мистер Кеслер.

Он оставил у себя чемодан, зашел в туалет на другом конце коридора и тщательно вымыл лицо и руки, а затем снова спустился на лифте вниз.

Приемная дантиста находилась на Пятьдесят Шестой улице неподалеку от Седьмой авеню, всего в нескольких минутах ходьбы, так что, когда мистер Кеслер вошел, часы на стене показывали без двух минут три. Ему было приятно видеть, что он не ошибся, и девушка, ведущая запись пациентов, была молоденькая и хорошенькая и что она правильно записала его фамилию в книгу приемов.

— Вы пришли точно, — сказала девушка, заполняя его медицинскую карту.