Только в половине седьмого вечера появился на свет последний поросенок, ветеринар вымыл на кухне руки, и все сели пить чай. В семь он уехал, тем же путем, каким приехал, через главные ворота, и захватил с собой Эдвардса, Трейнора и Байсата, которые жили в домиках для сельскохозяйственных рабочих в поселке Кластервел, в двух милях от Флэгфорда. Когда Пруитты отлучались с фермы и не приезжали ночевать, в доме на ночь оставалась миссис Криви. Управляющий последний раз обошел ферму в восемь часов вечера, ему уже пора было домой; он жил ярдах в пятидесяти по дороге на Кластервел.

Уэксфорд сверил показания работников фермы с показаниями ветеринара и окончательно убедился в том, что никто из этих людей не мог убить миссис Парсонс и спрятать ее тело в лесу. Просто ни у кого из них не было на это времени, а чудеса случаются только в детективных романах. Кроме того, один Байсат побывал в тот день на проселке, но вряд ли он стал бы рисковать, оставляя без присмотра вверенное в его попечение племенное стадо поблизости от участка шоссе с неограниченной скоростью. Конечно, существовала еще миссис Криви, которая с половины четвертого до половины седьмого находилась в доме одна, и ее никто все это время не видел. Но она была женщина лет шестидесяти, пожилая, полная, явно страдающая артритом.

Уэксфорд попытался установить точное время, когда Байсат шел по проселку на пастбище и потом обратно. Но Байсат часов не носил, и время определял по солнцу. Байсат с горячностью заявил, что он думал только о том, чем окончится опорос у свиньи, и ничего и никого кругом не замечал, ни на дороге, ни в лесу, ни в поле.

Можно было бы с натяжкой предположить, что губная помада «Полярный соболь» принадлежит Дороти Свитинг. Но есть что-то беспомощное, оголенное в лице женщины, которая привыкла употреблять косметику и вдруг появилась без нее. Что касается Дороти Свитинг, то лицо ее покрывал плотный загар, кожа была свежая и лоснилась. Похоже, она никогда в жизни не прибегала к кремам для защиты от солнца и не пользовалась пудрой, не говоря уже о губной помаде. Мужчины, работающие на ферме, даже засмеялись, когда Уэксфорд спросил у них, употребляет ли мисс Свитинг губную помаду.

— Вы ведь не могли добираться до фермы целый день, мисс Свитинг?

Дороти Свитинг была хохотушка. Вопрос ее очень рассмешил. Ей нравилось, что ее допрашивают и что все происходит, как в многосерийном фильме по телевизору или в детективном романе.

— Не до фермы, а по направлению к ферме, — сказала она. — Я задержалась кое-где по дороге. Признаю свою вину, милорд!

Уэксфорд не улыбнулся, и она разъяснила:

— После лекции я навещала мою тетечку, которая живет в Сьюингбери. Был такой чудесный день. Мне не хотелось сидеть в душном автобусе, я вылета и дальше шла пешком. Гляжу — старый Байсат гонит коров, и я остановилась с ним поболтать.

— В котором часу это было?

— Около пяти, вроде этого. Я ехала на автобусе, который отходит от Сьюингбери в четыре часа десять минут.

— Хорошо, мисс Свитинг, как только мы сверим отпечатки пальцев на помаде с вашими, мы ваши уничтожим.

Она захохотала во все горло. Глядя на ее большие квадратные руки и мускулы, как у деревенского кузнеца, Берден подумал: «Кем эта девушка станет, что ее ждет после того, как она получит диплом, закончив курс своих буколических наук?»

— Что вы, обязательно их сохраните, — сказала она. — Может, я хочу занять место рядом со знаменитыми злодеями в Музее восковых фигур.

Они возвращались в Кингсмаркхэм по тихому, почти пустынному шоссе. До вечернего часа «пик» оставалось немного времени. Солнце затягивало тучками, барашки на небе сгущались. На кустах по обочине дороги уже облетел майский цвет и показались оранжево-коричневые ягоды; они мелькали мимо окон машины, как искорки пламени.