— Честь имею... — Надежда приложила руку к козырьку картуза и обратилась к Василию: — Что случилось у вас, друг мой?

   — Коляска господина Быстроглазова не выдержала нашенских ухабов, — ответил Дуров-младший.

   — Кто ж вам виноват, ваше благородие, что доселе вы не изыскали в бюджете денег на ремонт тракта. — Надежда объехала вокруг коляски, осматривая повреждение. — Ладно, поеду за мастеровыми. Но это — самая малая неприятность из тех, что ожидают вас здесь, Василий Андреевич...

Вечером в доме Дуровых на Большой Покровской ужин проходил весело. Василий привёз сёстрам Надежде и Клеопатре, молодой своей мачехе Евгении Степановне и сводной сестре Лизе, которая от рождения была глухонемой, много разных подарков и сувениров с Кавказа. Он рассказывал о тамошней жизни и обычаях, о новых знакомствах, приобретённых в отпуске. Главным героем его повествования был Александр Сергеевич Пушкин. С ним Василий так подружился, что в Москву с Кавказа они поехали вместе, в одной коляске, принадлежавшей Пушкину.

Едва её брат произнёс это имя, как Надежда остановила его:

   — О каком Пушкине ты говоришь? О нашем великом поэте?

   — Конечно!

   — Не может такого быть! — воскликнула она. — Неужели ты познакомился с самим Александром Пушкиным?!

   — А вот, сестрица, и познакомился, — заважничал Василий. — Жили мы с ним у офицеров Нижегородского драгунского полка, с утра до вечера играли в карты. Господин Пушкин — картёжник рьяный, а также — большой любитель забавных историй. Дорогою я рассказывал ему о вас...

   — Совсем ты очумел на этих минеральных водах, Василий. Распоряжаешься чужой тайной.

   — Полноте, любезная Надежда Андреевна! — Василий махнул рукой. — Уж не такая это сугубая тайна теперь. Все знают, что царь Александр разрешил одной женщине служить в армии. Не знают лишь в России, что эта женщина — вы...

   — По-твоему, об этом надо рассказывать первому встречному-поперечному? — возразила она.

   — Разве Пушкин — первый встречный? Тем более он сказал мне, что ваши записки можно издать, он бы взялся за это.

   — Ты и о записках ему проболтался?!

   — Но почему было и не сказать, сестрица? Произведения ваши кажутся мне весьма увлекательными. Авось и публике они понравятся...

Совсем рассердившись, Надежда отодвинула тарелку и встала из-за стола. Такой невероятной выходки от любимого брата она никак не ожидала. Уж он-то знал, что она до сих пор очень серьёзно относится к своему договору с Александром Благословенным, хотя венценосный покровитель умер и помнить о тех клятвах и обещаниях вроде бы и необязательно. Чем привлёк к себе, чем соблазнил её брата знаменитый сочинитель стихов, поэм и повестей, если Василий, забыв обо всём на свете, поведал ему их семейные тайны?..

   — Вот что, друг мой, — она прошлась по комнате, засунув руки в карманы панталон, — я очень недовольна твоим поступком. Я не желаю издавать свои произведения. Их достоинства, на мой взгляд, ничтожны. Они были написаны для успокоения души, а вовсе не для всеобщего обозрения. Ещё хуже, что ты назвал Пушкину моё настоящее имя...

   — Помилуйте, сестрица! Ну чем я виноват? — перебил её Василий. — Поэт наш ручался мне за успех сего дела и уверял, что вы таким образом заработаете кучу денег.