— Отстань!

— А я к тебе и не пристаю. У тебя что, был трудный день?

В ответ молчание.

— Не думай, что я весь день просидела дома. У меня тоже были дела.

Физиономия у Клемента была красная, раздутая; от него несло перегаром.

— Что, перетрудился? Где ты шлялся, гад?

Клемент открыл глаза, несколько раз моргнул, посмотрел на окно, в которое светило солнце, затем перевел взгляд на разметавшиеся по подушке светлые локоны Сэнди.

— Я ездил туда… на то место. В Вудворд… Как там было хорошо — как будто домой вернулся.

Он едва шевелил губами, поскольку ртом упирался в подушку. Он говорил так, словно у него сильно болели зубы или он только что разжевал стручок жгучего перца.

— Что? — переспросила Сэнди. — Какое место?

Клемент пошевелил одеревеневшими губами.

— Давай займемся твоим албанцем, — сказал он. — Я уже готов. Пусть ведет тебя в бар, и, когда я войду, ты меня с ним познакомишь.

— В какой бар?

— К «Дядюшке Дино».

— Бог ты мой, он же албанец! — воскликнула Сэнди. — Он не любит музыку в стиле кантри. Ему подавай диско.

Клемент, ожидая, что она еще что-то скажет, удивленно посмотрел на нее. Но девушка молчала.

— Дорогая, — наконец произнес он, — я же хочу с ним поговорить, а не танцевать.

— Да, а если он туда не пойдет?

— Ты не знаешь, чем его туда завлечь? — сказал Клемент и сунул свою руку между стройных ножек Сэнди. — Да неужели?

— Отвали.

— Почему же так? — вкрадчиво спросил Клемент и, почувствовав легкое головокружение, закрыл глаза. — Сердишься на меня?

— Отстань. Ты делаешь мне больно.

— Больно? Но это же так приятно. А если я вот так? Прямо туда. Тебе уже лучше?

Сэнди перевернулась на бок лицом к Клементу и отодвинулась от него.

— Мы не будем этим заниматься, пока ты не почистишь зубы.

— Да ладно тебе, — ответил Клемент. — Хорошо, целоваться не будем, будем делать только это.

Остаток дня Клемент бесцельно слонялся по квартире, валялся в кровати и задумчиво вглядывался в панораму Детройта. Сэнди сидела за столом и писала письмо матери, жившей во Френч-Лик, штат Индиана. Письмо начиналось словами: «Дорогая мамочка, погода у нас для октября стоит необычайно теплая. Но мне нравится. Страсть как не люблю холода. Бр-р-р».

Здесь Сэнди прервалась и принялась задумчиво постукивать ручкой по передним зубам. Клемент выругался и велел ей прекратить. Сэнди поднялась из-за стола и включила телевизор.

— Эй, да это же «По дороге в Нэшвилл»! — воскликнула она. — Бог ты мой! Кстати, тебе кто-нибудь говорил, что ты вылитый Марти Роббинс? Вы с ним могли бы оказаться близнецами.

Клемент ничего ей не ответил. Спустя пару минут Сэнди вновь повернулась к нему.

— Хотя это полная ерунда, — сказала она. — Правда? Марти спрашивает: «Не споете ли вы для нас еще?» А Донна Фарго… Ты слышишь ее? Она отвечает: «От такого предложения не откажусь». Господи, от какого предложения? Ведь Марти же ей ничего не предложил.

Клемент злобно уставился на нее.

Сэнди оделась и, не сказав ни слова, вышла из квартиры. Клемент все время думал о ста тысячах долларов. Интересно, заплатит ему Кэролайн Уайлдер или нет? По телефону он сказал ей:

— Сделаем так.