В дверях стояла Артамоновна. Ноздри – раздуты, глаза – беспощадны.

    – Ты почему здесь? Я же тебя просила!..

    – Так я же… – пристанывала Эдит Назаровна. – Ради вас с Лёней…

    – Выйди отсюда, – процедила Ева.

    – Лера, – поспешно сказал я. – Будьте добры, проводите. Только не в приемную. Лучше в комнату отдыха…

    Включать автопилот не имело смысла. Если схлопочу сейчас по морде, все равно почувствую.

    Тещу вывели.

    Артамоновна дождалась, когда дверь закроется, и повернулась ко мне.

    – Давно она тут?

    – Да нет… – замялся я. – Минут пять…

    – Сильно шумела?

    – Совсем не шумела… А м-м… собственно, э-э…

    – Все в порядке, – заверила Ева. – Бумаги оформлены, твое участие не потребовалось. Вот…

    И она положила документы на стол.

    Это было свидетельство о расторжении брака.

    Я не поверил и перечел снова.

    – Что-нибудь не так? – Ева встревожилась.

    – Погоди… – пробормотал я, неловко присаживаясь в свое кресло и по-прежнему не сводя глаз с бумаг. – То есть… Как это? Так вот просто…

    – Мы же обо всем договорились, – со сдержанным недоумением напомнила она. – Разводимся. Ты женишься на Герде. Становишься совладельцем «Мицелия». А моя фирма сливается с твоей на правах филиала… Что с тобой? Лёня! Тебе плохо?

    – Сейчас… – просипел я. – Сейчас…

    Сунул руку в боковой карман и нащупал нужную бусину четок.

    * * *

    Скучно, да и противно описывать мои душевные конвульсии по этому поводу. Пропустим их.

    А я-то, наивный, полагал, что готов к любой неожиданности. Вот тебе и готов! Взяли и развели. Во всех смыслах.

    Нет, я вполне понимаю внутреннюю логику происходящего: при нынешнем шатком положении дел многим кажется, будто один Леонид Игнатьевич Сиротин способен удержать «Мицелий» на плаву. Стало быть, надобно Леонида Игнатьевича привязать покрепче, а то ведь перекупят, переманят.

    Но какова Ева! А каков я? Прожить вместе почти четырнадцать лет и лишь теперь сообразить, что муж для нее – не более чем повод к действию! Уволили – принять на работу. Сломал руку – отвезти в больницу. Подставил фирму – затащить в койку. Сошелся с Гердой – выгодно развестись.

    В счет идут только события. А в промежутках между ними Лёня как бы и не существует.

    Спрашивается, кто из нас двоих бот: я или она?

    В итоге я до такой степени взбеленился, что даже пренебрег собственным бракосочетанием, умышленно воплотив в жизнь старую поговорку «Без меня меня женили». Я чувствовал, как на палец мне навинчивают обручальное кольцо, вслепую целовался с новобрачной, а сам тем временем с особо извращенным удовольствием смотрел старый, еще черно-белый «Развод по-итальянски».

    Конечно, я мог бы в знак протеста отколоть что-либо и в первую брачную ночь, скажем, придать Герде внешность какой-нибудь порнозвезды (есть такая функция), но это бы уже было чересчур. Тем более, что из нас троих она в этой истории, пожалуй, виновата меньше всех.