|
Я нашёл вас через мисс Да Соуза из Рибие-Колледж, сотрудниками которого все мы трое были в конце сороковых. Она всё еще живет там же, в Массачусетсе, где до сих пор сохраняется так много черт девятнадцатого века, и написала мне, когда мои скандальные глупые злоключения попали в прессу. Она сердечная мудрая дама, которая как и вы, (смею ли я сказать это?) никогда не была замужем. С благодарностью ответив ей, я спросил, что ей известно о вас и получил ответ, что вы библиотекарь на пенсии и живете в Орландо, штат Флорида. Не думал, что когда-то буду завидовать людям ушедшим на пенсию, хотя такое мнение у меня было тогда, когда у меня еще были шансы на неё. Теперь о пенсии я могу только мечтать. Смерть моего брата держит меня в глубокой юридическо-финансовой яме. Не хочу изводить вас деталями дела, извращёнными в газетах. Достаточно сказать, что я на дне благодаря как преступлениям брата, так и своим собственным нарушениям и проступкам. Я получил статус беженца в Канаде при некачественном юридическом сопровождении и суды будут ко мне немилостивы, ввиду того, что я попытался сбежать отсюда. Может, меня и не отправят за решетку, но мне придется пахать до конца телесной жизни и сдохнуть в упряжке, – чертовски чудной упряжке – волоча свою ношу на какую-то непонятную вершину. Притча о дряхлой кляче, которую нещадно стегает возница, была одной из любимых у моего отца. Какой-то прохожий пытается вступиться:
– Груз слишком тяжёл, уклон очень крут – что толку лупить вашу старуху-лошадь? – Она ведь сама захотела быть лошадью, – отвечает возница. У меня пожизненная слабость к подобного рода еврейскому юмору, который, возможно, вам чужд не только потому, что вы (со слов мисс Да Соуза) шотландско-ирландского происхождения, но и потому, что вы, будучи (докомпьютерным) библиотекарем обитали в ином пространстве – в обители тишины, в пределах десятичной системы Дьюи. [Прим. пер. Дьюи, Мелвил – разработчик системы библиотечной каталогизации.] Быть может, вас не устраивала участь монашки или пастушки, которая когда-то скрывалась за словом «библиотекарша». Может, вам не очень нравилось то, что ваш статус закрывает вам доступ к современной «активности» – эротической, наркотической, драматической, небезопасной, пикантной. Может, вам было противно участвовать в распространении писанины о чьих-то греховных утехах, или даже просто касаться томов грязного чтива (в основном далёкого от реальности, поверьте, мисс Роуз). Позвольте мне предположить, что вы не настолько консервативны, чтобы осуждать людей, посвятивших себя общественно-полезной жизни, а если вы не ретроград, то вряд ли я мог ранить вас так уж сильно. Ни одна современная женщина не станет сорок лет убиваться по поводу какой-то глупой остроты. Она скажет: "Да пошёл ты!" Кто же тот, кто винит меня в вашем оскорблении? Эдди Уолиш, вот кто. Как мне дали понять, его назначили старшим координатором студенческих исследований по гуманитарным наукам штата Миссури. На этом поприще он непревзойдён, просто гениален. Но несмотря на то, что он ныне проживает в Миссури, ему, видимо, не хочется думать ни о чём, кроме как о Массачусетсе былых времен. Он не может забыть мне моего проступка. Будучи тогда свидетелем совершенного мною (чем бы оно на самом деле ни было), он пишет мне: – Вынужден напомнить вам о вашем оскорблении Карлы Роуз. Это так характерно для вас: плевать, что она старалась быть покладистой, взять и не просто проигнорировать её доброжелательность, но влепить ей звонкую пощёчину. Как мне стало известно, вы травмировали её на всю оставшуюся жизнь. (Заметьте, как либеральный американский лексикон используется в качестве карательного инструмента. Под «характерно» подразумевается: «Вы нехороший человек, Шоумут.») Далее, вы и вправду травмированы, мисс Роуз? Откуда Уолишу «стало известно»? Вы ему сказали? Или это, как я полагаю, лишь слухи? Я сомневаюсь, помните ли вы вообще этот казус? Было бы как гора с плеч, если нет. |
