Мэр кивнул:

— Запомни, сынок. В общем, хочу официально поздравить вас обоих с возвращением. Вы не представляете, как я рад, что вы выбрали наш прекрасный город для того, чтобы поселиться здесь насовсем. Однако мне пора в зал. Номера называет Ретт, но если, не дай Бог, ошибется, то разразится скандал. Он ведь едва умеет читать. Одному Господу ведомо, что тут устроят сестры Гаррисон, если решат, что их обманули.

— Мы относимся к бинго очень серьезно, — подтвердила Дорис.

— Истинная правда. Прошу простить, долг зовет. Быстро развернувшись — что было удивительно при его-то объемах, — Геркин вышел из комнаты; Джереми покачал головой. Дорис выглянула за дверь, чтобы убедиться в отсутствии посторонних, склонилась к внучке и указала на ее живот.

— Как ты себя чувствуешь?

Прислушиваясь, как женщины шепотом обсуждают беременность, Джереми поймал себя на мысли о том, что в рождении и воспитании детей присутствует доля иронии.

Большинство людей прекрасно понимают, какая это ответственность. Наблюдая за своими братьями и невестками, Джереми видел, как менялась их жизнь после появления детей — им уже не удавалось подольше поспать в выходные или внезапно съездить в ресторан. Но они утверждали, что не возражают, поскольку отцовство и материнство — это акт самоотвержения. Они охотно шли на жертвы ради блага своих отпрысков. И его родственники не были исключением. На Манхэттене Джереми убедился, что подобное поведение порой выходит за грань разумного. Все его знакомые старались отдать ребенка в лучшую школу, найти для него лучшего учителя музыки, отправить в лучший спортивный лагерь — и все в надежде на то, что однажды их детище поступит в один из колледжей «Лиги плюща»[2].

Но разве подобное поведение не сродни эгоизму?

В этом-то и вся ирония, подумал Джереми. В конце концов, заводить детей — не такая уж насущная необходимость. Обычно появление ребенка связано с двумя проблемами: во-первых, это логичный шаг во взаимоотношениях пары, а во-вторых, желание создать миниатюрную копию себя. Ты так уникален, что просто уму непостижимо, как это мир умудряется обходиться тобой в единственном экземпляре. А дальше? Все жертвы, которые завершаются «Лигой плюща»? Джереми был уверен: пятилетний ребенок знает о колледже лишь то, что это почему-то важно маме и папе. Иными словами, большинство родителей пытаются создать не просто копию себя, но улучшенную копию. Никто не хочет тридцать лет спустя сказать на вечеринке что-нибудь вроде: «О, Джимми просто молодец, его освободили из тюрьмы досрочно, и он уже почти бросил наркотики». Нет, все хотят сообщить: «Мой Эмметт, он не только стал мультимиллионером, но еще и защитил диссертацию по микробиологии, а в „Нью-Йорк таймс“ недавно написали, что благодаря его последним исследованиям, кажется, найдено лекарство от рака».

Конечно, вышеперечисленное никоим образом не относилось к Лекси и Джереми, и он раздувался от гордости при мысли об этом. Они не были типичными родителями по той простой причине, что зачатие произошло незапланированно. Когда это случилось, никто из них не думал ни о ребенке, ни о следующем шаге в отношениях, поскольку у них еще не было отношений как таковых. Нет, их ребенок вырастет в атмосфере красоты и нежности, он не будет знать эгоизма. Следовательно, они с Лекси лучше других родителей. Джереми подумал, что это окажет неоценимую помощь ребенку, когда речь зайдет о поступлении в Гарвард.

— Ты в порядке? — спросила Лекси. — Молчишь с тех пор, как мы уехали из «Гербса»…

Было уже почти десять вечера. Лекси и Джереми сидели у нее дома — в маленьком старом бунгало, окна которого выходили на сосновый бор. Джереми видел, как за стеклом макушки деревьев качаются от ветра; в лунном свете иглы отливали серебром.