— Вы были в рядах швейцарцев, но вы ведь не швейцарец. Кто вы такой?

— Я ирландец, Ваше Величество. Меня захватили испанцы во время морского сражения.

— Однако вы сражаетесь на стороне моих врагов.

— Единственным способом выбраться из плена было вступить в испанскую армию.

— Вы были на английском судне?

— Да, сир.

— Но потом вы доблестно сражались на стороне моих противников.

— Мне пришлось выбирать: либо сражаться вместе с испанцами, либо быть убитым. Но кроме того, — признался я, — я люблю подраться.

Он слегка улыбнулся.

— Знаю, — сказал он сухо, — мне приходилось сражаться с ирландцами. — Он откинулся на спинку своего кресла и внимательно вгляделся в меня. — Что-то в вас удивляет меня, — сказал он наконец. Он посмотрел в лежащие перед ним бумаги. — Тэттон Чантри... Никогда не слышал такого имени.

— Я сделаю его известным, сир. Имя делает тот, кто его носит, сир. На свете было, есть и будет немало Генрихов, но в истории останется лишь один — Генрих Наваррский!

— Как и каждый ирландец, — сказал он, слегка улыбаясь, — вы говорите красиво и всегда умеете находить нужные слова. — Он наморщил лоб. — Чантри... нет, никогда не слышал такого имени. В вашей фамилии нет ни «Мак», ни "О"?

— Раньше я носил другое имя, — сказал я, — но уже давно сменил его, обнаружив, что те, кто носит это имя, живут недолго, — с горечью продолжил я. — Если страну покорить можно, то народ — никогда, поэтому завоеватель считает разумным уничтожить всех, вокруг кого в будущем могут объединиться повстанцы.

— Ах, вот как! И вы — один из них?

— Я потомок Нуада — Серебряной руки, главы рода и короля Туата де Данаан.

— Так вы потомок короля?

— У нас в Ирландии нет королей, — возразил я, — и холм Тара уже давно порос травой. Там, где раньше высились замки и дворцы, пасутся отары овец.

— Потомок королей!.. Должен ли я обращаться с вами сообразно вашему происхождению? Можно ли быть уверенным, что это не измышление вашего находчивого ирландского ума?

— Я рассказал вам свою историю, — ответил я, — только потому, что вы король, а я по молодости лет еще верю в королевскую честь. Вы не найдете никого, кто мог бы и захотел подтвердить мое происхождение. Англичан больше устроило бы, чтобы я умер, как, собственно, и меня, будь я на их месте.

— Похоже, вы не испытываете к ним ненависти, — сказал он. — Это все-таки странно.

— Каждый из нас делает то, чего не может не делать. Я готов убить волка, который режет моих овец, но я понимаю его. Если волк должен умереть ради того, чтобы мои овцы уцелели, да будет так. Но несправедливо ненавидеть волка за то, что является его натурой.

— Ха! Так вы к тому же еще и философ? Ну, и как бы вы поступили на моем месте?

— Ваша воля, Ваше Величество. На вашем месте я бы дал мне свободу, чтобы я вернулся в Англию и в один прекрасный день выкупил ранее принадлежавшие мне земли.

— Как выглядит ваш родной край?

— Это зеленый край, сир. Яркая зелень перемежается нагромождениями гранитных скал, зеленые холмы и огромные скалы, поросшие у подножия мхом. Густых лесов, которые когда-то покрывали Ирландию, уже нет, но земля сохраняет память о них, так же как скалы хранят память о море, которое когда-то обмывало их и обтачивало.