Когда я снова поднялся на палубу, небо слегка порозовело. Я прошел на нос. Судно сидело на мели, но не очень прочно; когда начнется прилив, оно скорее всего окажется на плаву. А может быть, и само снимется с мели, если здесь есть течение или хотя бы какое-то движение воды.

Судно было попросту брошено пассажирами и командой — и этим обстоятельством мог воспользоваться каждый. В том числе и я.

Я кинул в шлюпку мешок с провиантом, который нашел на палубе, подобрал и погрузил еще кое-что — бухту троса, несколько кусков брезента, а также бочонок с порохом, форму для отливки пуль, несколько брусков свинца, три мушкета и два пистолета.

Затем вернулся в каюту сеньориты Романы и тщательно упаковал ее сундучок. Собрал всю, какая была, одежду, и упаковал ее в другой кожаный баул. Когда я отбросил в сторону лежавшие у меня под ногами простыни, что-то звякнуло. Я нагнулся и увидел маленький медальон необычной формы и с необычным узором. Я поднял медальон и рассмотрел его. На одной его стороне была какая-то надпись на неизвестном мне языке. На другой — странный орнамент из спиралей и полукружий. Медальон явно старинный. Я бросил его в кошель, который висел у меня на поясе.

Затем закончил погрузку шлюпки, сходил в камбуз и запасся еще едой.

Тем временем наступил день. Я встал у фальшборта и осмотрелся. Нигде ни малейшего признака жизни! Лишь стая птиц иногда пролетала мимо да рыба выпрыгивала из воды. Судно лежало у самого берега, и заметить его было невероятно трудно.

Я еще раз спустился вниз — на этот раз в трюм. Там лежали бочки, мешки и тюки. Я не знал, что в них было, но это, конечно, было не то, что я искал. Вдруг я увидел дверь, крепко забитую досками и запертую на замок.

Я осмотрел дверь и замок. Замок был несерьезный. Для человека, который столько странствовал по дорогам Англии, Франции, Испании и Италии, такие замки не препятствие. Потребовалось не более минуты, чтобы открыть дверь.

Внутри были сложены штабелями какие-то бруски, закрытые брезентом. Я приподнял брезент — передо мной были слитки серебра! Я взял один и взвесил его на руке. Не меньше тридцати фунтов! Отступив на шаг, я прикинул общий вес брусков. Восемь, нет, пожалуй, десять тонн серебра!

Серебряные слитки были аккуратно закреплены дубовыми поперечинами, чтобы груз не сдвинулся при качке.

В глубине, в маленьком рундуке я обнаружил то, что так надеялся найти — и не один сундук, а целых три. Я попробовал их поднять — тяжесть непомерная! Но силой я не обделен, мне и раньше приходилось таскать тяжести.

Один за другим я перетащил сундуки в грузовой трюм, запер дверь и снова повесил замок.

Вернувшись на палубу, я закрепил тали над люком трюма и поднял сундуки на палубу, а затем спустил их в шлюпку. Хотя шлюпка могла вместить двадцать человек со всеми их пожитками, под новым грузом она сильно осела. Я вытравил фалинь и оттолкнулся от борта судна.

На его корме я увидел надпись: «Сан Хуан де Диос».

Сердце у меня билось часто-часто, я весь вспотел, но вовсе не от работы, которую мне пришлось проделать. Даже не открывая сундуки, я знал, что в них находится. Если мне удастся вывезти отсюда сокровище, что лежит передо мной, я никогда в жизни не буду знать голода, жажды, холода.

Я добыл свой клад.

Мне нужно было отыскать где-то клочок твердой почвы или реку, по которой я мог бы проникнуть со своим грузом в глубь материка. Став обладателем шлюпки, нагруженной снаряжением и сокровищем, я особенно опасался наткнуться на индейцев или на пиратов, которые постоянно делали набеги на эти берега и подстерегали здесь испанские корабли. Возможно, они и сейчас сидят где-нибудь поблизости в засаде.

Поэтому я был все время настороже. Мучил меня и другой вопрос. В трюме корабля, как я убедился, воды было совсем немного, да и видимых повреждений самая малость.