Вигман, одетый в тяжелые доспехи, шел пешком. Возле него, ломая руки и проклиная несчастный день и час, шел Земко, но Вигман даже не обернулся, равнодушно выслушивая проклятия и упреки. Их немедленно окружили люди Мешка. Волиновским старшинам и Вигману пришлось отступить, отбиваясь от неприятеля. Граф шел молча, не обнаруживая ни волнения, ни отчаяния, только страшно рубил попадавшихся под его меч. От железной чешуи его кафтана отскакивали мечи и крошились копья. Земко и Гласко защищались с отчаянием людей, знающих, что хотя они своей жизни не спасут, но заставят врага заплатить за нее дорого.

В долине не было больше сражающихся войск, а только кучка испуганных и спасавших свою жизнь людей, которых преследовали неприятели. Место, где произошла первая стычка, теперь было покрыто трупами зарубленных чехов. В кустах и зарослях прятались раненые. Зеленый луг был весь истоптан, везде видна была кровь, валялись поломанные дротики, брошенное оружие, и все это производило впечатление какого-то страшного могильника. Вправо и влево — по всей роще раздавались стоны и вой. Одни убегали, другие гнались за ними по всем направлениям.

Один отряд во главе с Сыдбором пустился в погоню за Вигманом, который, как им было известно, повел на них волинов. Мешко не хотел ему дать убежать и сам бы его поймал, если бы ему ложно не указали стороны противоположной той, куда ушел рыцарь. Эта погоня началась в полдень и протянулась до вечера. Поляне наступали на Вигмана и тех, кто с ним были, но ни убить его, ни взять в плен не могли. Число его товарищей все уменьшалось. Предлагали ему сдаться, так как он весь обливался кровью, но цесарский родственник с гордостью, присущей его роду, предпочел погибнуть, чем сдаться этой черни и сложить перед ней оружие… Шаг за шагом, утомленные, как он, наступали враги, жаждавшие его схватить; Вигман, думавший только о спасении, отступал, а за ним шли его преследователи. Ругались взаимно по-славянски и по-немецки. Сумерки все сгущались, и казалось, что конца не будет этому упорному преследованию.

Наконец благодаря темной ночи и лесной чаще Вигману удалось немного уйти от этой погони, и казалось, что он сумеет совсем освободиться от врага. Земко уже погиб, Гласко где-то пропал при отступлении, Вигман остался один, а с ним его верный Гаттон, который и здесь не хотел его оставить…

Настала темная ночь…

Время от времени по всем направлениям проезжали люди Мешка в надежде наткнуться на Вигмана, наконец все стихло, и немецкий рыцарь пал полуживым на землю. Острие копья вонзилось сквозь чешую кафтана в его грудь, оттуда сочилась кровь.

С ожесточением Вигман начал его отрывать, хотя это причиняло ему новую боль. Раненый Гаттон притащился к нему, чтоб помочь, но силы оставили его, он упал у ног своего господина и скончался.

Вигман посмотрел на него, как на преданную собаку, убитую во время охоты, глаза затуманились слезами, и свою дрожащую руку он приложил к его лбу. Лицо Гаттона облито было потом, но уже холодное, и оно еще более стыло под его рукой.

Вигман остался один, раненый, со сломанным мечом, не зная, где он и что дальше делать. Здесь ли умирать, в лесу, в пустыне, или еще пробовать спастись? Кругом было тихо, только шумел лес, и иногда непонятный крик птицы, как бы чем-то разбуженной, прерывал глубокое молчание.

Вигман будто застыл, глядя то на труп своего слуги, лежащего у его ног, то на темное ночное небо, которое кое-где мерцало сквозь ветви деревьев своими звездочками. Сам не знал, как долго он лежал, а когда хотел подняться, почувствовал себя разбитым и бессильным.

На его побелевших устах показалась горькая улыбка: наконец, преодолев свою усталость, он приподнялся, опираясь на меч. Тихим шагом начал двигаться вперед, сам не зная, куда его приведет это ночное бегство. Крики сражавшихся, сигналы, команда, все это стихло. Только шумел лес над его головою, и иногда ветер слегка задевал ветви, точно душа на перелете ударялась о них.