Алан врал, причем по-крупному: Диана не была его невестой, и о том чтобы ввести ее в этот статус, речь вообще не шла, родители ее жили в пригороде Чикаго, и, несмотря на это, он до сих пор не был с ними знаком. Но менее весомой отговоркой он бы не отделался, он чувствовал это.

— Ах, Бостон — чудесный город, несколько лет назад мне довелось там побывать…

Алан знал этот насквозь «светский» тон, к которому Фелиция прибегала каждый раз, когда ей нужно было скрыть свои истинные эмоции.

— В нем царит совершенно особенная атмосфера, вы не находите?

Алан не успел ответить ни да ни нет, потому что его ответ ей не был нужен и она не ждала его.

— Жаль только, что я летала туда вместе с Брайаном, этим негодным развратником… Он отравил мне все воспоминания!

Алан никак не мог взять в толк, откуда у нее такая тяга навешивать патетические ругательства на человека, который безропотно терпел ее выходки столько лет и благодаря которому у нее теперь есть все. Может, она хотела от него чего-то большего? А что может быть больше двенадцати миллионов? Двадцать миллионов, пятьдесят, миллиард… Да, вряд ли Фелицию Беккет даже в самой ранней юности интересовала такая штука, как любовь.

Когда Алан попытался заговорить с Фелицией о делах, она заявила, что у нее начинается мигрень и что он не имеет права мучить ее разговорами на серьезные темы, и принялась звонить шоферу, чтобы подал машину к выходу из ресторана. Она ничем не выдала недовольства и раздражения, но Алан не был дураком, и Фелиция это знала. И его показная наивность явно не произвела на нее большого впечатления.

И вот теперь…

— Отольются кошке мышкины слезки, — пробормотал Алан, ни к кому не обращаясь, тем более что Мардж уже унеслась по своим неотложным делам.

Он только сейчас понял, что стоит столбом посреди коридора и предается размышлениям, которые ничего не могу изменить. Вспомнил совет Мардж по поводу чашки кофе. Вряд ли она что-то изменит к лучшему в сложившейся ситуации, но уж точно поможет Алану почувствовать себя более… живым.

Хотя для чего приводить себя в чувство и прояснять сознание, когда тебе грозит выволочка от Бартона на все девять баллов по шкале Рихтера? Уж если принимать удары судьбы, то стоит прибегнуть к естественным анальгетикам — вроде низкого давления и общей вялости переутомленного организма. Алан ненавидел этот эффект восприятия мира «через вату», но сейчас он может оказаться полезен, как стакан бренди.

Алан все же зашел в туалет и умылся холодной водой. Тщательно вытер лицо и руки бумажным полотенцем. Причесался. Если предстоит бой, то нужно выглядеть достойно. Да и вообще… выглядеть достойно нужно всегда. Этот нехитрый принцип помог Алану многого добиться в жизни. Главное, чтобы из-за него теперь не пришлось падать с заоблачной высоты.

Алан прошел на свое рабочее место — у него был отдельный, хотя и очень скромных размеров кабинет, достал из дипломата бумаги, которые брал на выходные домой, включил компьютер.

Надсадно зазвонил внутренний телефон. Алан дернулся. Видимо, переоценил глубину своего спокойствия.

— Час пробил, — провозгласил в трубке голос Мардж.

Если бы Алан хуже ее знал, он предположил бы, что она издевается. Но, по счастью, знал он ее достаточно давно. Мардж принадлежала к числу тех людей, для которых отношения с миром — и с собой — строятся на основе иронии. Неплохая, в сущности, позиция, которая смягчает многие удары и придает пикантный вкус самым горьким блюдам. Было бы, правда, еще лучше, если бы Мардж с упорством, достойным лучшего применения, не «солила» предназначенные другим — и себе — пирожные. Но, наверное, не стоит требовать от женщины слишком многого.

Алан мимоходом посмотрелся в зеркало, поправил галстук.