Карат едва лбом не врезался в мертвяка.

Очень похож на недавно замеченного топтуна-переростка, или, как многие их называют – кусача. Тоже не дорос до рубера с его характерно основательными сегментами брони, устрашающе украшенными притупленными шипами. Но определенно не старый знакомый, поскольку сильно потрепан превратностями судьбы, оставившими на шкуре несколько отметин, походивших на следы попаданий серьезных пуль. Плюс левая рука оторвана по локоть. Оставшейся правой вполне достаточно, чтобы прикончить Карата в одну секунду, позволь только подобраться.

И ведь почти позволил – едва успел остановиться в начале лестничного пролета, в считаных шагах от резко оживившейся твари. Спасибо, что не забывал о бдительности, пусть и мчался вниз с долей беспечности, но автомат держал на изготовку: взведенным, снятым с предохранителя и посматривающим дулом вперед. Притормаживая, вскинул оружие и напряг уши – примитивный способ, подсказанный первым встреченным знахарем, закрепился на уровне рефлекса, Карат даже не пытался освоить другие механизмы активации дара.

Зачем, если этот вполне устраивает.

Даже руберам не очень-то нравится, когда их щедро осыпают автоматными пулями, а уж этому недоростку и подавно не понравится. Пускай вообще ни разу не продырявишь шкуру, все равно ошеломишь на какое-то время, заставишь зажмуриться от бьющих в морду потоков металла и пороховых газов. Но Карат не из тех, кто переводит десятки патронов там, где может хватить и одного. Да и прежде всего надо определиться с ситуацией.

Если перед ним одиночка, унюхавший добычу или даже случайно сюда забравшийся, – это одно; если нарвался на авангард стаи – совсем другое.

Не повезло – в узком просвете между пролетами просматривалась еще одна туша, а ниже следуют другие, минимум – пара. Заметны лишь фрагменты их ног, но этого вполне достаточно, чтобы понять – там не какие-нибудь хилые бегуны топчутся, там все серьезно.

Теперь понятно, почему давешний кусач оперативно слинял вместе со своими шестерками – он тогда не Карата засек, он принюхивался и приглядывался, пытаясь определить силу приближающейся стаи. Выяснив, что стая очень даже приличная, вспомнил тягу собратьев к такому не всеми одобряемому явлению, как малопривлекательный каннибализм, после чего поступил весьма благоразумно.

А вот Карат ничегошеньки не понял, полез напролом побаловаться с огнем, не подозревая о появлении опасных хищников. В стае, где кусачей пускают вперед, как разведку, на главных ролях могут пребывать самые опасные товарищи, вплоть до элиты. Некоторым из них ничего не стоит почуять след человека, который все меры против этого предпринимает. Не всегда, конечно, и, как правило, только свежий, но и этого хватит, чтобы не оставаться без вкусного десерта.

Итак, до выхода из дома остаются шесть этажей. Путь вниз один – по лестнице, и на этой самой лестнице располагаются минимум четыре твари, а максимум?..

Максимум – их может насчитываться сколько угодно – и десяток, и два, и три, а то и авангард многотысячной орды пожаловал.

Здесь запад, здесь это запросто.

Два выстрела в сложной манере: прицелиться в состоянии замедления, как можно более плавно придавить спусковой крючок, в тот момент, когда затворный рычаг под натиском пороховых газов дернется назад, выйти в обычный ход времени, экономя силы, затем вновь замедлиться и повторить.

Бил по глазам. Не факт, что прикончит или хотя бы серьезно покалечит, но это как минимум выведет тварь из душевного равновесия, ошеломит, подарит возможной жертве секунду-другую.

Попадание пули заставило мертвяка развернуться, его повело вбок, пришлось припасть на перила. Карат, швырнув в промежуток между пролетами ручную гранату, тоже начал разворачиваться.