— Вот уж не знаю, но она была женщиной, а это еще непонятнее и загадочнее, чем человек.

— Смелый взгляд на давно известные вещи, — хмыкнул Грубер, закрывая глаза. Он сам не совсем понимал, что так на него подействовало: гибель малознакомой девушки, которая все же была не совсем чужой, или то, что давно ставшая частью него навороченная наносистема по имени Зина, похоже окончательно вышла из строя. В глубине души он знал ответ, но почему-то упорно старался доказать самому себе, что это не так, и что он прекрасно сможет обходиться без надоевшей непонятной фиговины в своем мозге. Как ее называл Снегирь — «невидимая подружка». Убедить себя так и не удалось, хоть он и старался.

Грубер забылся беспокойным сном, так и не придя к какому-либо решению, единственное, что он понял — сейчас он не сможет больше остаться в одиночестве. Раньше наличие голоса в голове позволяло мириться с тем, что большую часть времени он проводил один, но сейчас все резко изменилось. А стабы все еще оставались для него под запретом и чем дальше, тем меньше времени он мог в них находиться.

Снегирь моральными проблемами друга не страдал. Он-то уже давно все для себя решил. Этот странный и не слишком привычный участок Улья ему нравился, несмотря на потери, которые они понесли. Конечно, Занозу было безумно жалко, но они-то живы, и даже относительно здоровы, поэтому утром начнут решать насущные проблемы, а что будет дальше… поживут — увидят, как говорится.

Проснулись они от удушающего запаха кисляка. Открыв глаза, когда удалось прокашляться, Грубер обнаружил, что сразу три стеллажа из находящихся рядом с облюбованными ими диванами решили перегрузиться.

— Интересно, что день грядущий нам готовит? — зевая, задал риторический вопрос, севший на своем диване, Снегирь. — Пойду, носик припудрю.

Пока он наводил утренний марафет, Грубер с вялым интересом смотрел на то, как рассеивается кисляк, и проступают силуэты перезагрузившихся стеллажей. Встав и потянувшись, он несколько минут простоял, делая вид, что занимается зарядкой, он подошел к ближайшему стеллажу, чтобы посмотреть, что же на это раз принесло в Улей из мультиверсума.

Увиденное ввергло его в некоторую задумчивость, потому что он понятия не имел, что это за вещи и для чего они предназначаются. В самом дальнем углу второй полки снизу, обнаружилась коробка, в которой лежали упакованные в нарезанную особым образом бумагу импульсные гранаты. Ровно пять штук. Издав радостный вопль, Грубер тут же схватил этот ящик, словно боялся, что стеллаж снова пойдет на перезагрузку и эта драгоценность исчезнет, и стащил его с полки на пол.

— Ты чего орешь? — к нему подошел Снегирь и присвистнул. — Однако. — Грубер так и не понял, относится ли данное восклицание к содержимому стеллажа в целом или к содержимому ящика, в котором он сейчас весьма азартно копался. Лишь когда последняя граната была извлечена и помещена в рюкзак, он сообразил, что с того места, где Снегирь стоял, он не мог видеть, чем занимается в этот момент его слегка спятивший друг.

— Ну, если ты мне сейчас поведаешь, для чего предназначена хотя бы часть этого, — Грубер извлек последнюю гранату, любовно погладил и сунул в свой рюкзак в специально отведенную для этих штуковин коробку.

— Эм, как тебе сказать, — Снегирь слегка покраснел. — Большая часть находящихся здесь предметов явно пришла сюда со склада какого-то секс-шопа.

— Да? — Грубер встал, повел плечами, посмотрел на полки с большим любопытством, затем осторожно двумя пальцами снял нечто, напоминающее нунчаки, только сборные, где чукон-бу разрезан на несколько равных небольших частей, соединенных между собой короткими цепочками, с нанизанными на них бусинами. — Я даже представить себе не могу, куда вы засовывали, например, вот это, а поверь, фантазия у меня очень богатая и может быть крайне нездоровой.