|
Михалыч, кажется, что-то говорил про то, что застолбил это место. Вот только крысеныш по кличке Онегин поджидал их именно там. Видимо ему совсем крышу сорвало, или он по жизни больной — Грубер бы не рискнул связываться с квазом из-за каких-то мелких обидок, или же… Или его кто-то прикрывает. Кто-то, имеющий все ресурсы, чтобы покрыть художества этого урода. Так себя обычно ведут сыночки обеспеченных деньгами и властью родителей, чувствуют безнаказанность, мол, пап придет и все решит. Остается выяснить, кто такой папа. И что-то подсказывает, что папа каким-то образом связан с электростанцией «Подземного» и засевшим там Советом. Но ничего, ему бы только выбраться отсюда, и Онегин получит свое, а Стикс все спишет. Тут и элита недалеко ошивается. Висок пронзила тупая боль, заставившая поморщиться. А ведь действительно где-то в пределах действия его радара шатается элитник. Что удивительно не подходит ближе. На одном расстоянии болтается, почти на границе его груберовской чувствительности. И что со Снегирем? Если с ним что-нибудь… Онегин пожалеет, что с элитой не столкнулся.
Грубер старался дышать очень маленькими вдохами, чтобы не расходовать такой нужный ему кислород. Где-то в отдаление послышались скребущие звуки, а затем раздался удар. Еще один удар и истошный мявк. И тут в лицо Грубера ударил луч солнца, хлынул такой необходимый воздух, а еще сверху посыпались комья земли. Грубер инстинктивно прикрыл глаза и мог только чувствовать, как орущая кошка ломает крышку того ящика, в котором он, как оказалось, лежал. Он ничем не мог помочь благодарному за спасение зверьку, но сожравшая жемчуг кошка в его помощи определенно не нуждалась. Наконец дыра расширилась и Грубер почувствовал, что может шевелить руками. Старательно извиваясь всем телом, он сумел вытащить сначала одну руку, до этого плотно прижатую к телу, затем вторую. Ухватившись за края ящика, Грубер, приложив к этому просто чудовищные усилия сел. На улице вечерело, и тот солнечный луч, который ударил ему в глаза, на самом деле был закатным лучом. Стремительно темнело, но Грубер сумел разглядеть, что сидит во дворе дома, где располагался магазинчик, в гробу. Заживо его еще никогда не хоронили. Грубер почувствовал, что от злости у него глаза налились кровью. Выбравшись из гроба, и из неглубокой ямы, а копать полноценную могилу ради него никто не стал, Грубер осмотрелся оп сторонам и сжал кулаки. Его просто трясло от ярости, и тут он почувствовал, что вместе с выбросившимся в кровь огромным количеством адреналина, восстанавливается его дар. От удивления Грубер даже кулаки разжал. — Это что же на коре надпочечников завязано? — пробормотал он. — Чудны дела твои, неизвестное божество Стикса. Ну адреналином-то разжиться не проблема, аптеки все мародеры почти не трогают, не нужны они здесь. В крайнем случае больничку найдем, уж там-то этого добра хватает, в каждой противошоковой аптечке. — Мяу, — Грубер опустил глаза вниз. Возле его ног сидела давешняя кошка и умывалась, а неподалеку валялось тело бегуна с перегрызенным горлом и выпотрошенным споровым мешком. Видимо он погнался за кошкой, даже не подозревая, что она на стероидах. — Мяу. Грубер присел на корточки, и подхватил теплое шелковистое тельце на руки. — Ты ж моя хорошая девочка, — прошептал он, поглаживая кошку по голове. Кошка заурчала и приняла поворачивать голову в ту сторону, которую надо было почесать и погладить. — Понимаешь, мне нужно Снегиря спасти, так что я сейчас пойду туда, — он кивнул на дверь, ведущую в подсобку магазина. — Ты как здесь меня подождешь, или… — он мог поклясться, что животное прекрасно понимает, что он говорил. Потому что кошка вместо ответа поддела носом воротник и привычно залезла Груберу за пазуху. Грубер только вздрогнул, когда его кожи коснулись невероятно острые и словно сделанные из какого-то металла когти. — Да, подруга, теперь тебе от не слишком крутых боссов убегать не нужно, ты сама кем-то непонятным становишься. |
