— Михалыч обещал к утру узнать, кто твой несостоявшийся увивец. Я просто жопой чую, что он как-то связан с той пятеркой, которая развлекалась накануне. Он что-то искал там наверху, или кого-то. При этом твое появление стало для него полнейшей неожиданностью.

— Почему ты так думаешь? — Снегирь не мог оторвать взгляда от фонаря.

— Потому что он промазал, — спокойно ответил Грубер. — Это кем надо быть, чтобы с такого мизерного расстояния умудриться трижды выстрелить и все три раза не попасть в жизненно важные органы?

— Ну спасибо тебе друг, — саркастически ответил Снегирь.

— Да завсегда пожалуйста. Что ты там увидел, прямо смотришь, не отрываясь.

— Тебе не кажется, что мы где-то уже видели нечто подобное? — Снегирь подошел к фонарю и с задумчивым видом принялся обходить его по кругу. — Что мы на них зациклились, потому что уже где-то видели нечто подобное. — И тут он остановился и посмотрел горящими глазами на Грубера. — Я вспомнил. Грубер, я только что вспомнил, где я видел нечто подобное.

— И где же? — Грубер смотрел на фонарь и пытался понять, о чем говорит Снегирь. — И почему я тогда не помню ничего похожего?

— Потому что тебя тогда корежило, ты с трудом себя осознавал. Правда, что-то читать пытался, правда, у тебя плоховато получилось. Ты ушел, а мы с Радисткой еще в кластере Часовщика позависали. И вот в какой-то рабочей тетради этого кренделя я и нашел схему вот этого, сука, фонаря! — Снегирь указал на столб, рядом с которым он стоял.

— И какая у этого источника света функция? — Грубер прищурившись смотрел на фонарь. Он редко посещал стаб Часовщика, потому что в нем чувствовал себя в то время особенно отвратно. И он абсолютно не помнил ничего, что было бы как-то связано с фонарями.

— Я точно не помню, да и сложновато это было для моего понимания, но, если рассматривать ситуацию в общем, то получается, что это не фонари в чистом виде, а точки стабилизации пространства. Этакие штыри, удерживающие ткань реальности в статичном положение. И, вроде бы под ними, то есть в точке максимального влияния, статично даже время, поэтому-то объекты не отбрасывают тень, так как находятся как бы между секундами…

— И свет просто не успевает преломиться должным образом, — Грубер почесал маковку. — Даже, если бы это было возможно, чтобы создать стаб вот так искусственно, потребуется невероятное количество энергии. Электростанция! — воскликнули они одновременно. — И слова того ненормального ксера о том, что людьми могут печки топить, внезапно приобретает очень хреновый смысл. — Добавил Грубер. — Пошли, нужно посмотреть, не оставили ли те твари что-нибудь, что могло бы нам помочь попасть на эту чертову станцию. Потому что, что бы эти дятлы не делали, это что-то пошло не так. Не зря же людей стало больше пропадать, да еще и энергетически более емких. Стикс долго терпеть подобный произвол не будет.

— Вот поэтому мы здесь и оказались, — Снегирь вздохнул. — Чтобы помочь снять статичность. И чем быстрее кластер пойдет на перезагрузку, тем быстрее все устаканется.

— Все это классно, вот только, Снегирь, есть одна маленькая деталька, — Грубер остановился и с ненавистью посмотрел на фонари. — Нас всего, Снегирь, двое. А этих мудозвонов гораздо больше.

— Да не паникуй раньше времени, — отмахнулся Снегирь. — Может быть, там и нужно-то какой-нибудь узловой генератор взорвать. Нужно думать, как вообще попасть на станцию, чтобы нас на подходе не приняли.

Дальше шли молча. Каждый думал о чем-то своем, и если мысли Снегиря постоянно сворачивали к Зине, то Грубер размышлял о том, что, в общем-то, все как раз и складывается: его не мучит трясучка по вполне объяснимой причине — фактически они не в стабе находятся, поэтому правила стабов на него не распространяются.