К счастью для мужика дорога до того места, куда направлялся Грубер, была недолгой, и рейдер не успел выдернуть его руки из суставов, причинив тем самым почти нестерпимую боль, хотя такие мелочи самого Грубера сейчас совершенно не волновали.

Рывком подняв пленника на ноги, он швырнул его на стул, благо мужик был почти на голову его ниже и легче тоже намного, поэтому процессы поднятия и швыряния обошлись без каких-либо отрицательных последствий. После этого Грубер поднял с пола перевернутый стул, поставил его напротив пленника, сел, вытянув ноги так, что они почти касались ног мужика, и скрестил руки на груди. При этом он разглядывал его так пристально, словно хотел с живого кожу содрать и теперь выбирал наиболее предпочтительное место для того, чтобы начать. Снегиря в зале не было видно, и, если бы не странные звуки, раздававшиеся из-за стойки, где Снегирь продолжал возиться с Михалычем, поя живчиком, скармливая огромные бутерброды с холодным мясом и давая все это запивать опять-таки живчиком, можно было подумать, что Грубер и его визави находятся здесь практически наедине, если не брать во внимание кошку, которая осталась в подсобке, не желая выходить в разгромленный зал.

Мужик заерзал под пристальным взглядом Грубера, от которого ему становилось откровенно не по себе. Этот высокий парень его откровенно пугал. Вообще его пугали оба друга, но этот наводил на него почти животный ужас. В нем чувствовалось нечто страшное, живущее где-то глубоко внутри, чьи очертания только лишь проглядывали, не заостряя на себе внимание, и позволяя Груберу вести себя и выглядеть как самый обычный иммунный, и лишь такие как сидящий на стуле мужик, обладатели редкого дара Улья, позволяющего видеть саму сущность того, кто находился перед ними, могли разглядеть эту поселившуюся внутри Грубера жуть.

Через минуту такой вот игры в гляделки Грубер наконец тихо произнес.

— Ну что же, приступим, пожалуй.

— Что тебе от меня нужно?! — нервы не выдержали и мужик заорал с надрывом, всем своим видом демонстрируя полную безнадежность. Он не верил, что уйдет отсюда живым, более того, в холодном немигающем взгляде длинного жуткого парня, который втащил его из подсобки, согнав проклятую кошку, он прочитал свой смертный приговор.

— А ты что-то мне можешь предложить? Надо же, какая совершенно неожиданная неожиданность, — Грубер откинулся на спинку стула, продолжая прищурившись рассматривать пленника. — Эй, Снегирь, тут этот крендель, который тебя подстрелил на взлете, что-то хочет нам предложить. Наверное, жаждет извиниться перед тобой за то, что едва до смерти не застрелил. Думаю, он не хотел, и теперь просто мечтает загладить свою вину. Полагаю, ты ждешь материальных подтверждений его извинений, или тебе подойдет просто искреннее раскаянье?

— Пара жемчужин в нагрузку к раскаянью, и я без претензий, — отозвался Снегирь, выглядывая из-за стойки.

— Ну что, слышал? Пара жемчуга, и минуту надрывного плача, и Снегирь будет полностью морально удовлетворен. А вот про меня этого сказать будет нельзя, даже за три жемчужины, даже, если парочка из них белыми окажется, — Грубер сел прямо, слегка наклонился и внезапно резко сменил тон. — Колись, сука, куда твои кореша девушек увезли?

— Я не знаю! — Мужик понял, что всем лиричным отступлениям пришел закономерный конец и теперь за него возьмутся по-взрослому. И тем не менее он еще продолжал на что-то надеяться, ведь не убил же он в итоге, как оказалось, этого Снегиря, хотя, что уж тут говорить, убить хотел и старался это сделать, правда, не получилось, ну что уж тут поделать бывает.

— Неправильный ответ, — Грубер резко встал и зашел пленнику за спину. У него было слишком мало времени, чтобы пытаться разговорить мужика, значит, нужно было действовать быстро и желательно наверняка. Тот начал ерзать на стуле, пытаясь заглянуть через плечо за тем, что происходит у него сзади, но из-за все еще связанных за спиной рук сделать это было довольно затруднительно.