|
Но Груберу и нужно было, чтобы молния сработала всего лишь один раз, но она должна быть очень мощной. Хорошо еще, что на электростанции должно быть полно воды, в качестве проводника и охладителя. Но введение адреналина не прошло даром. Сердце билось в груди бешенным галопом, руки слегка тряслись, да к тому же сильно возросла общая агрессивность. Да и еще одна проблема в виде разрывающей голову на части боли добавилась. Эта боль мешала сосредоточиться, и Грубер уповал лишь на то, что адреналин не слишком долгоиграющее средство и его действие на организм должно закончится уже к тому времени, как они подойдут к люку старой канализации. Подхватив рюкзак и автомат, который занял привычное положение на спине, Грубер подошел к Снегирю. На пленника чьим именем они даже не догадались поинтересоваться, он даже не взглянул. — Ну что, выдвигаемся?
— Сейчас? — Снегирь нахмурился. Он не любил действовать вот так наобум даже без намека на какой-нибудь план. — Ну, мы можем, конечно, подождать, когда девчонки погибнут, да и Стикс устанет ждать и начнет действовать самостоятельно, но я предпочел бы все же рискнуть, — перед глазами прыгали разноцветные круги. Оглянувшись, Грубер покачиваясь направился к тому месту на полу, которое привлекло его внимание еще в тот момент, как они ворвались внутрь бара. Нагнувшись, он поднял привлекшую его внимание вещь и покрутил ее в руке. Снегирь же, негромко матерясь, направился к стойке, где оставил свою поклажу. Михалыч все еще сидел там, обхватив голову руками, но сознания не терял, а это значило, что дело пошло на поправку. К ним подошел Грубер, выглядевший, как наркоман, принявший очередную дозу. В неестественно расширенных зрачках все еще полыхало белое пламя, и это делало его серые глаза серебристыми. — Присмотри за кошкой, а еще лучше, приходи в себя и двигай к выходу. Кошку только нашу с собой возьми. Скоро этому стабу триндец придет, и я даже не догадываюсь, в какой это будет выраженно форме, — язык слегка заплетался, но головная бол еще усилилась, значит адреналин уже начал из крови утилизироваться. — Почему? — Михалыч оторвал руку от головы, и Грубер увидел, что хозяин бара держит в руке полотенце, которое к своей многострадальной голове прижимал. — Да потому что это не стаб, — резко ответил Снегирь. — Точнее, стаб, но не созданный Стиксом, а появившийся искусственно. Вот только ни у кого не хватит энергии, чтобы поддерживать его в подобном состоянии, а это значит, что или скоро сдерживающие запреты слетят и он пойдет на перезагрузку, или с ним случится что-нибудь страшное. Так что Грубер дело говорит. Собирай пожитки в свой грузовик, бери кошку и вали отсюда. Подождешь нас наверху, ну а если мы не выйдем, то кошку придется тебе кормить, — он обернулся к Груберу. — Я готов, можно выдвигаться. Грубер кивнул и побрел к выходу. — Чем это он закинулся? — Михалыч неторопливо вытащил кассу и теперь выгребал из нее спораны, и время от времени проскакивающий горох. После сегодняшнего погрома ждать чего-то хорошего от того стаба не приходилось, даже, если его, оказавшиеся весьма опасными, работники и ошиблись в оценке обстановки в целом. — Хочет повысить потенциал своего дара перед схваткой, — уклончиво ответил Снегирь, и пошел вслед за Грубером. Сидящий на стуле пленник, про которого, казалось, все забыли, боялся привлечь к себе внимание хотя бы вздохом, поэтому сидел не шевелясь, и даже, кажется, действительно дышал через раз. Когда Грубер уже подошел к выбитой двери, он внезапно остановился и резко повернулся к нему. Наклонив голову набок, он продемонстрировал то, что подобрал с пола. Это был небольшой пистолет, который Грубер рассматривал так, словно впервые видел. Подняв взгляд на пленника, он произнес. — Ах, да, чуть не забыл, — рука с пистолетом поднялась так быстро, что Снегирь не успел остановить друга, да он и не пытался, потому что, направляясь за Грубером, никак не мог понять, почему они оставляют в живых этого неудачника, не способного попасть в цель с пяти шагов. |
