— Не больше, чем версия о том, что Стикс — это что-то имеющее разум и свободу поступать так, как ему хочется, включая влияние на измененных, — Грубер покачал головой. — Пошли быстрее, а то что-то мне здесь совсем перестает нравиться.

— Думаешь, на станции мы будем в большей безопасности? — усмехнулся Снегирь.

— Да кто его знает? — Грубер пожал плечами. — А вдруг все настолько плохо, что вся охранка и весь совет скопом свалит закрывать прорывы, и мы спокойно сделаем свое дело и уберемся отсюда к такой-то матери до того момента, когда пожалует элита, привлеченная суматохой. Не, ну а почему бы и не посмотреть? Интересно же, особенно сейчас, когда все так весело друг за другом гоняются. Можно и перекусит кем-нибудь особенно нерасторопным и зрелищем насладиться, практически из портера.

— Ты чувствуешь элитнка? — Снегирь напрягся, глядя на Грубера с определенной долей тревоги. Если на них свалится элитник, то мало никому не покажется: ни им, ни членам этого идиотского совета, заварившего эту кашу.

— В том-то и дело, что не явно. Я что-то чувствую, но вот что это? Очень интересный вопрос на самом деле, потому что я не чувствую именно элиту, но какие-то отголоски, нечто схожее… — шум в голове усилился и Грубер в который уже раз затряс головой. — Да что такое, тугоухость стремительно наступает, что ли?

— А разве любые подобные болячки могут развиваться в условиях Улья? Мне всегда казалось, что это невоз… — Снегиря прервал грохот, раздавшийся откуда-то сверху. Подняв голову, он тут же выругался, потому что ему на лицо посыпалась земля, фрагменты корней, еще какой-то мусор. Перед тем как опустит голову, чтобы прочистить глаза, в которые попало столько всякой дряни, Снегирь успел заметить, что в потолке пещеры, расположенном далеко вверху, начинает образовываться приличных размеров дыра.

— Твою мать! — Грубер закрыл руками уши, в которых к гулу присоединился пронзительный визг, от которого у него заболели все зубы разом. Глаза при этом закрылись сами собой, словно пытаясь защититься от чего-то не слишком приятного. А потом он почувствовал, как какая-то сила тянет его в сторону, заставляя двигаться, перебирать ногами. Подчиняясь этой силе, он сделал несколько шагов вперед, все еще не открывая глаза, увеличивая скорость движения так, что того требовала ведущая его сила, а затем раздался глухой удар и его швырнуло вперед, словно подхваченного взрывной волной. Сразу же после как Грубер оказался на земле, все звуки из головы исчезли, зато появились проблемы со зрением, которое словно бы начало делиться на отдельные картинки, которые никак не накладывался друг на друга, образуя словно два ракурса, на которые он смотрел словно на мониторы камер наблюдений. Грубер моргнул, и двоение исчезло — он снова видел стабильно и с одного ракурса. Рядом раздались громкие и отборнейшие матюки, а Грубер начал осознавать, что сила, потянувшая его в сторону — это был Снегирь, который вытащил его из зоны потенциальной опасности. Но, слыша его маты, Грубер не видел друга из-за плотного облака пыли, которое никак не хотело оседать, и висела в воздухе словно туман, в котором, правда, не было ни капли воды.

Они лежали на земле, куда их швырнуло какой-то непонятной волной, а стоящая вокруг стена пыли не давала возможности ничего рассмотреть, даже друг друга, хотя между ними было не такое уж и большое расстояние. Эта красноватая пыль забивалась в нос, в уши, лезла в глаза, и было совершенно невозможно ни нормально дышать, ни осмотреться, чтобы понять, что же произошло.

Нужно было что-то делать, потому что просто так лежать, задыхаясь от пыли, было уже попросту не комфортно, и Грубер опершись на землю руками встал, надеясь, что дальше от земли пылевое облако станет хоть чуть-чуть меньше. Его надежды полностью оправдались, во всяком случае, дышать стало гораздо легче.