У меня к вам пара вопросов по поводу этой особи.
– Что-то не так?
– Ваш интендант жаловался, что на нее в последнее время уходит много продуктов.
– Да, так и есть. Но расход можно сократить, если отказаться от ампутаций. Тогда не придется затрачивать ресурсы на обширное восстановление, оно слишком истощает подопытного. Если вы дадите согласие, мы введем в позвоночник постоянный зонд и будем периодически разрушать двигательные центры высокочастотными импульсами. Технология отработана на других особях, сбои случаются редко, и их обычно можно контролировать. Это не отразится на болевом пороге, он будет ощущать все по-прежнему, как вы и заказывали.
– В этом нет нужды. Просто уничтожьте его.
– Простите?.. Но, господин полковник, не относитесь к этому всерьез, у нас нет недостатка в продовольствии, нам не сложно заготавливать его, сколько угодно.
– Доктор Омар, даже если бы у вас возникли проблемы со снабжением, это были бы исключительно ваши проблемы, а не мои. Мне не жаль ваших бобов и крупы, я отдаю этот приказ по другой причине. Все дело в том, что ваш подопечный стал другим, он серьезно изменился и больше не может выполнять свою задачу.
– Задачу?
– Вот именно, у него была задача, и он перестал с ней справляться. Он стал слишком большим. Слишком. В таком виде он пугает моих солдат, а их должны пугать последствия нарушений моих приказов, а не твари Стикса. Он мне больше не нужен, так что заканчивайте, достаточно с него. И подумайте насчет адекватной замены.
– Не совсем вас понимаю.
– Мне нужен кто-то страшный и жалкий одновременно, а не эта гора брони с глазами грустного маньяка.
– Я вас понял, мы попробуем что-нибудь подобрать.
– Вот и отлично, я на вас надеюсь. А что там за проблемы со стерильностью флакон-контейнеров?
– Об этом лучше поговорить на месте. И еще желательно позвать Краба, он заведует этим хозяйством.
– Ну так зовите и ведите, у меня не так много времени осталось.
– Это вас почти не задержит. Но я должен уточнить, каким способом?
– О чем вы?
– Ну… о подопытном. Каким способом нам это сделать?
– Он теперь целиком ваш. Как хотите, так и поступайте, не мне вас учить заниматься вивисекцией.
С того самого момента, когда начал себя осознавать, не выдалось ни мгновения, которое обошлось бы без боли. Но, как оказалось, терпеть ее, ничего не видя и слыша непонятное, – гораздо невыносимее.
Почему Трэш не теряет сознания? Ведь нет сил это выносить, боль высосала все силы, он даже хрипеть больше не может. Но тем не менее не проваливается в спасительную тьму.
Тряска закончилась резким рывком, от которого тело дернулось настолько сильно, что Трэш все же сумел захрипеть, а грязная ткань слетела с его глаз.
В них тут же ударил свет, ярко-беспощадный. И нет возможности зажмуриться, прикрыть глаза, которые больше болели, чем что-то показывали.
Но нет, зря он на них наговаривает, кое-что они различают. Бетонный свод над головой укреплен рельсами, на краю поля зрения сереет стена, на ней чужеродно смотрится идеально белый квадрат, набранный из крупных кнопок.
Вот, собственно, и все.
Уши как работали, так и работают, слышит Трэш прекрасно.
Хотя – не факт, ему ведь не с чем сравнивать.
– Зема, это че, в натуре, за кадр?! Откуда он, такой красивый? По пути привалили?! А чего такой целый?!
– Обижаешь, Руфик, никто никого не валил. Это клиент.
– Я че-то не понял?..
– Что тебе непонятно? Не первый раз на разборку сюда разных привожу. Пациент это, из наших. |