Еще один пример удачного исцеления – Элин Сакс, преподаватель права, психологии и психиатрии в юридической школе «Гулд» Университета Южной Калифорнии. Ее впечатляющая карьера сложилась во многом благодаря, а не вопреки шизофрении. В одном из интервью она рассказывала, что именно работа помогала ей избегать обострений: «Мне всегда казалось, что интеллектуальная нагрузка позволяет сохранять мои мысли упорядоченными. Это стало очевидно, когда я начала себя чувствовать хуже по вечерам, во время отдыха. Работа, конечно, не устраняет мои симптомы, но позволяет отодвинуть их в фоновый режим, где они становятся почти незаметными». Элин написала четыре книги о своем заболевании, последняя из которых – «Не держит сердцевина: Записки о моей шизофрении» (The Center Cannot Hold: My Journey Through Madness) – получила несколько престижных премий, в том числе вошла в десятку лучших за год произведений категории нон-фикшн по версии журнала Times.

Обычно прогноз течения болезни можно делать по тому, как проходят первые три года после первого приступа. Быстрое восстановление и хорошая реакция на лечение, возвращение к обычной жизни обычно означают, что у больного большие шансы на полноценное существование. Шизофрения, как и многие другие психические болезни, как бы «прокладывает» себе путь в мышление пациента, и чем глубже она проникла, тем сильнее будет ее воздействие на поведение человека. В связи с этим самым важным фактором в лечении является как можно более быстрое купирование приступа, а в идеале – его предупреждение.

От малярии до нейролептиков

Для лечения шизофрении врачи во всем мире используют антипсихотики (они же нейролептики). Как и почти все препараты, применяемые при психических заболеваниях, они были открыты случайно. До их появления (до 1950-х) медики использовали лишь радикальные средства лечения: инсулинокоматозную терапию, лоботомию, искусственное повышение температуры тела до 41 ºС, а иногда даже пациентов заражали малярией. Эти методы, хоть они и были стрессовыми для больных и повергали в шок окружающих, считались эффективными по меркам того времени – за изобретение малярийной терапии Юлиус Вагнер-Яурегг в 1927 г. даже получил Нобелевскую премию.

В 1951-м хирург из Франции Анри Лабори изучал хлорпромазин как перспективное расслабляющее средство перед наркозом. Его интересовала способность препарата снижать температуру тела. Он предложил коллегам из своего госпиталя использовать хлорпромазин в качестве успокоительного для пациента в стадии психоза. В тот период считалось нормой помещать больных в холодную ванну для снижения ажитации. Лабори предположил, что снижение температуры фармацевтическим методом окажется эффективнее, и результат превзошел все ожидания – пациент успокоился практически сразу после укола. Лабори и коллеги решили продолжить исследования, и по истечении 20 дней лечения больной вернулся к нормальной жизни. Спустя четыре года уже более 19 стран стали активно использовать хлорпромазин (в Советском Союзе он был известен как аминазин) в медицинской практике. Впервые в арсенале психиатров появились более гуманные способы для борьбы с шизофренией. Хлорпромазин дает неприятные побочные эффекты – от импотенции до паркинсонизма, но это все равно был большой шаг по сравнению с удалением части мозга или введением в кому.