— Ничего, научишься, — успокоила Марджи-шире-баржи, придвинулась к Лени и заговорщически прошептала ей на ухо: — Это волшебная страна, малышка. Нужно просто ей довериться. Потом сама поймешь. Но Аляска коварна, об этом тоже забывать нельзя. Кажется, Джек Лондон писал, что здесь подстерегают тысячи смертельных опасностей. Так что смотри в оба.

— Зачем?

— Чтобы не попасть в беду.

— Какие же здесь опасности? Климат? Медведи? Волки? А еще?

Марджи-шире-баржи оглянулась через двор на валивших деревья папу и Натали.

— Да всякие. Климат суровый, места глухие, некоторые от этого дуреют.

Но расспросить подробнее Лени не успела: вернулась мама, переодевшись для работы.

— Ну что, Кора, сварите нам кофе? — спросила ее Мардж.

Мама рассмеялась и пихнула Лени бедром:

— Давно бы так! Уж что-что, а кофе я варить умею.

Марджи-шире-баржи, Натали и Женева трудились целый день, да и Лени с родителями не отставали. Аляскинки работали молча, только иногда покряхтывали, общались знаками да кивками. Натали вставила бензопилу в какую-то штуку, похожую на клетку, и в одиночку распилила срубленные отцом бревна. С каждым упавшим деревом становилось чуточку виднее солнце.

Женева научила Лени пилить бревна, забивать гвозди, устраивать приподнятые грядки под овощи. Вместе они начали строить из досок и виниловых труб каркас будущего парника. Лени помогла Женеве принести длинный тяжелый рулон полимерной пленки, которую они нашли в сломанном курятнике.

— Уф-ф-ф… — выдохнула запыхавшаяся Лени, бросив рулон на землю. Лоб блестел от пота, влажные кудри облепили раскрасневшееся лицо. Но огород — пусть пока лишь его костяк — внушал ей гордость. Лени чувствовала себя нужной, и ей не терпелось посадить овощи, которыми будет питаться семья.

А пока они работали, Женева рассказывала Лени о том, какие овощи лучше выращивать, как их собирать и как важно иметь запас на зиму.

Зима не сходила у старожилов с языка. На дворе середина мая, впереди лето, а они уже думали о зиме.

— Ладно, отдохни пока, — наконец сказала Женева и выпрямилась. — Мне нужно в уборную.

Пошатываясь, Лени выбралась из будущего парника и увидела маму — с сигаретой в одной руке и чашкой кофе в другой.

— У меня такое ощущение, будто мы провалились в кроличью нору, — призналась мама. Рядом с ней на складном столике из гостиной виднелись следы обеда: мама испекла стопку оладий и нажарила на всех вареной колбасы.

Пахло дымом, табаком и свежераспиленной древесиной. Ревела бензопила, доски с глухим стуком ложились в штабеля, гвозди впивались в дерево.

К ним двинулась Марджи-шире-баржи. Усталая, потная, она все равно улыбалась.

— Кофейку дадите глотнуть?

Мама протянула ей чашку.

Лени, мама и Мардж стояли и смотрели на двор, который преображался на глазах.

— А ваш Эрнт ничего, рукастый, — наконец заметила Марджи-шире-баржи. — Знает свое дело. Он сказал, его отец был фермером.

— Ага, — ответила мама. — Он из Монтаны.

— Вот и отлично. Как починете хлев, я вам продам пару коз. Недорого возьму. Будет у вас свое молоко и сыр. И принесу журналы по сельскому хозяйству, там куча всего полезного.

— Спасибо, — поблагодарила мама.

— Женева очень хвалила Лени, сказала, с ней приятно работать. Это хорошо. — Марджи-шире-баржи так хлопнула Лени по плечу, что та покачнулась. — Кстати, Кора, я посмотрела ваши запасы. Надеюсь, вы не против. Так вот, на зиму их не хватит. Как у вас с деньгами?

— Вообще-то туговато.