Усы Пратта задергались. Белка заволновалась.

— Не вижу никакой необходимости в богохульстве, — холодно ответил стражник, засовывая карандаш в карман. -

Ну что же. Покажите мне тело.

— А разве констебль Лайонс не должен присутствовать? — осведомился доктор Крауч.

Пратт одарил его гневным взглядом.

— Утром он получит мой отчет.

— Он должен быть здесь. Это серьезное дело.

— В данный момент за все отвечаю я. Все факты будут изложены констеблю Лайонсу в более подходящее время.

Я не вижу причины поднимать его с постели. — Пратт указал на прикрытое тканью тело. — Откройте ее, — повелел он.

Пратт принял невозмутимую позу и выпятил подбородок, желая показать: я настолько самонадеян, что какой-то там труп вряд ли сможет меня смутить. Но когда доктор Крауч откинул простыню, Пратт невольно разинул рот и отшатнулся от стола. Норрис уже видел труп и даже помог занести его в помещение, но все равно в очередной раз был потрясен видом тех повреждений, которые были нанесены Агнес Пул. Они не стали раздевать покойницу, да это и не нужно было делать. Передняя часть ее платья была вспорота ножом, и теперь на виду оказались все увечья, раны такие жуткие, что стражник Пратт, замерший на месте и белый как полотно, некоторое время не мог вымолвить ни слова.

— Как видите, — начал доктор Крауч, — раны ужасны. До приезда представителя властей я не стал завершать осмотр. Но беглого взгляда достаточно, чтобы заключить: убийца не просто вспорол туловище. Он пошел гораздо дальше, гораздо. — Закатав рукава, Крауч взглянул на Пратта. — Если хотите рассмотреть повреждения, вам придется приблизиться к столу.

Пратт сглотнул.

— Я… я и так все отлично вижу.

— Сомневаюсь. Но если вы слабоваты для такого зрелища, то не стоит извергать содержимое своего желудка на труп. — Надев фартук, он завязал его на спине. — Господин Холмс, господин Маршалл, мне нужна ваша помощь.

Вам повезло, что вы сможете как следует попрактиковаться. Не всем студентам выпадает такая счастливая возможность на первом году обучения. «Счастливая» — в голове Норриса это слово никак не вязалось с тем, что он видел, глядя на рассеченное туловище. Он вырос на ферме отца, а потому запах крови и убой свиней и коров были ему не в новинку. Он уже не раз практиковался, помогая фермерам потрошить туши и снимать шкуры. Норрис знал, как выглядит и как пахнет смерть, ибо всегда трудился в ее присутствии.

Но это был другой лик смерти — слишком уж близкий и слишком знакомый лик. Сердце и легкие, на которые он смотрел, принадлежали не свинье и не корове. А лицо с отвисшей челюстью всего несколько часов назад было покрыто живым румянцем. Он смотрел на сестру Пул и, вглядываясь в ее остекленевшие глаза, будто бы видел свое будущее. Норрис неохотно снял со стены фартук и, повязав его, стал рядом с доктором Краучем. Венделл оказался по другую сторону стола. Их разделял окровавленный труп, однако лицо Венделла не выражало отвращения, напротив, в его чертах сквозило чрезвычайное любопытство. «Неужели только я помню, кем была эта женщина?» — изумлялся Норрис. Человеком она была не самым приятным, это уж точно, но ведь она не обычная покойница, не безымянный труп, предназначающийся для вскрытия.

Окунув тряпку в таз с водой доктор Крауч осторожно удалил кровь с краев раны.

— Как видите, господа, лезвие, скорее всего, было достаточно острым. Порезы ровные и очень глубокие. А рисунок… рисунок весьма интересный.

— Что вы имеете в виду? Какой рисунок? — спросил Пратт приглушенным голосом, звучавшим так, словно он говорил в нос.

— Если вы подойдете к столу, я покажу вам.